Русская Америка. Слава и боль русской истории

СОЛОВЬЁВ описывает и стычки с алеутами. Ведь это было не кино — это была жизнь, жизнь в жёсткие и жестокие времена. Но было-то у Ивана-передовщика с самого начала всего 55 человек (из них 13 — камчадалы), да от болезней 28 человек умерло. Алеуты же умели искусно бить сторожкого морского зверя. Если бы им противостояла горстка алчных убийц, то вряд ли островитяне позволили бы ей истреблять себя тысячами (!). Нет же — «новорусские» академики и профессора облыжно уверяют нас, что наши предки были ничем не лучше в своём поведении с аборигенами осваиваемых ими мест, чем англосаксы, испанцы, французы, голландцы, бельгийцы и прочие европейцы в их колониях. Что аборигенов Северо-Западной Америки русские безжалостно, а то и для забавы, выбивали так, как это проделывали по другую сторону континента янки…

А ведь всё было не так!

Обратимся к некоторым схожим моментам последней экспедиции Кука, в ходе которой Кук был убит, после чего англичане предприняли акт мщения. Сразу отмечу, что в отличие от крайне неточных, кроме «репорта» самого Соловьёва, данных о деталях конфликта последнего с аборигенами, относительно инцидента с Куком мы имеем точные факты, зафиксированные в реальном масштабе времени в дневниках соплавателей Кука, его подчинённых.

Карательную экспедицию после гибели Кука проводил лейтенант Дж. Рикмен… Хирург экспедиции Дж. Лоу писал, что с островитянами обращались самым скотским образом и беззащитных людей истребляли с невероятной жестокостью и дикостью. Два тела обезглавили и выставили на кольях для устрашения гавайцев. В то же время штурман У. Блай считал, что только так можно было усмирить островитян.

Конечно, убийство Кука было в любом случае подлым и жестоким актом, но и англичане вели себя провокационно. Матрос У. Гриффин в своих записках отмечал, что ещё при живом Куке лейтенант Уильямсон без всякого повода выстрелил в островитян и убил одного из них, и «это действие, — как писал Гриффин, — трусливое и подлое, крайне рассердило капитана Кука». Причём сам Уильямсон позднее лицемерно «признавался»: «…сожалею, что наши добрые намерения в отношении туземцев не сопровождались той гармонией и дружбой, на которую мы горячо рассчитывали». Последнее заявление, впрочем, было явно рассчитано «на публику» — в отличие от чисто делового внутреннего «репорта» Соловьёва на имя прапорщика Тимофея Шмалева.

Не забудем, что экспедиция Кука не имела целью оседание её членов на Сандвичах-Гавайях, в то время как промышленные партии русских исходили из того, что острова ими объявлены российским владением, и они будут находиться здесь постоянно. Вопрос безопасности стоял для того же Соловьёва принципиально иным образом, чем для Кука и его команды. Кук пришёл и ушёл, а Соловьёв и другие русские мореходы осваивали новые земли, желая при этом не истребить аборигенов, а «привести» их «в российское подданство»…

Гринёв же, по сути, в своей «академической» статье тщательно собрал и выдал за историческую истину все слухи и сплетни тех лет, а порой — и похуже. Так, он подвергает сомнению лояльность Шелихова к аборигенам и описывает стычку Шелихова с кадьякцами, в которой, по словам самого Шелихова, тот старался вести пушечный огонь по скалам и хижинам, а не по людям. Шелихов писал: «сколько я ни избегал пролития крови, нельзя однако ж думать, чтобы не было при сем несколько из них убито».

Гринёв комментирует это в следующих выражениях: «По свидетельству подлекаря М. Бритюкова, этих «несколько» было более 500 человек, причём попавших в плен мужчин Шелихов приказал отвести в тундру и переколоть копьями (? — С.К.)».

Однако Гринёв умалчивает, что Бритюков был последовательным ненавистником Шелихова и подал на него форменный донос, поскольку обвинение в неоправданных репрессиях против аборигенов было в глазах российских властей серьёзным делом. Бритюков просто оговорил Шелихова — своего врага. И в письме от 30 августа 1789 года правителю русских поселений в Америке Евстратию Ивановичу Деларову Шелихов — среди наставлений, советов и новостей — сообщал: «Бритюков прошлого году на меня в ложных доносительствах, и за ложный ево донос по изследованию конечно будет законом наказан, хотя уже он и сам стократно раскаеваетца, но пособить ему никто не будет в силах, потому что донос его высоко пошол, где царствует справедливость одна (то есть к Екатерине. — С.К

.)…».

Впрочем, как говаривал Александр Васильевич Суворов: «Бог — с нами, и бог с ними…» Так что бог с ними — с бритюковыми, болховитиновыми, гринёвыми..

Но как всё же всё было на деле?