Русская Америка. Слава и боль русской истории

«КАПРАЛ» Ледьярд отправился в 1787 году в Россию во вполне зрелом возрасте — в тридцать шесть лет. И его сибирская «ледьярдиада» выглядит при ближайшем рассмотрении чистой воды разведывательной акцией — даром что знаток русско-американских отношений академик Болховитинов в 1997 году изобразил Ледьярда просто любознательным путешественником.

Заручившись в 1786 году содействием Томаса Джефферсона, бывшего тогда посланником США в Париже, Ледьярд пытался построить свой маршрут так, чтобы из Петербурга проехать в США через Сибирь и Камчатку, а оттуда на русском судне — в русские американские поселения. Причём Ледьярд хотел совершить это путешествие именно на одном из кораблей Северо-восточной географической и астрономической экспедиции своего знакомца Биллингса.

Хлопотать за Ледьярда перед Екатериной взялся по просьбе Джефферсона и маркиза Лафайета барон Ф.М. Гримм, с которым императрица была в переписке. Екатерина ответила: «Ледиард поступит правильно, если выберет иной путь, а не через Камчатку». Тем не менее американец, пройдя, как он говорил, пешком (а, может, и не пешком, деньги-то были) Скандинавию и Финляндию, в марте 1787 года появился в Петербурге без разрешения. А в мае — в отсутствие Екатерины — через какого-то офицера из окружения цесаревича Павла получил бумаги сомнительного характера: паспорт от губернского столичного правления на имя «американского дворянина Ледиарда» только до Москвы и подорожную от почтамта в Сибирь. Понятно, что без взяток здесь не обошлось. Но весьма вероятно, что Ледьярд воспользовался и услугами англосаксонской агентуры в русских столицах.

18 августа 1787 года он был уже в Иркутске и 20 августа сообщал секретарю миссии США в Лондоне полковнику У. Смиту: «Как с американцем, в России обходились со мной вежливо и с уважением, и по моему поводу за столами двух губернаторов поднимались тосты в честь д-ра Франклина и генерала Вашингтона, а в Иркутске получило известность и имя Адамса (один из «отцов-основателей» США, в 1785–1788 гг. первый посланник США в Англии, с 1796 года — 2-й президент США. —

С.К.)».

В том же письме Ледьярда говорится, что в Иркутске он вращается в «кругу столь же весёлом, богатом, вежливом и учёном, как и в Петербурге», распивает французские и испанские вина и совершает «philosophic walks» («учёные прогулки») в сопровождении учеников знаменитого шведского натуралиста Карла Линнея (среди которых был академик А.М. Карамышев). При всё том Ледьярд не удовлетворяется весёлым светским общением, но ищет встречи не с кем-нибудь, а — с Шелиховым.

Они увиделись, и сразу после беседы Григорий Иванович представил Иркутскому и Колыванскому генерал-губернатору Ивану Варфоломеевичу Якоби «Замечания из разговоров бывшего иркутского вояжира аглицкой нации Левдара».

Шелихов сообщал: «С жарким любопытством спрашивал он меня, где и в каких местах я был, далеко ли с российской стороны промыслы и торги по Северо-Восточному океану и по матерой Американской земле распространены, в каких местах и под которыми градусами северной широты есть наши заведения и поставлены знаки государственные

…»

Ледьярда также интересовало:

— «много ли наших судов в промысле»;

— «каковы есть карты»;

— сколько в Русской Америке русских поселений и есть ли русские поселения на Курильских островах;

— сколько русских живёт на Алеутских и Курильских островах и в Северной Америке;

— каковы планы Шелихова?

И ещё много чего…

В беседе с Шелиховым Ледьярд провокационно утверждал, что чукчи приведены в английское подданство.

Столкнувшись с ливнем явно разведывательных вопросов, Григорий Иванович был внешне вежлив, но осторожен. Ответил, что русские уже давно ведут промыслы в северной части Тихого океана, «и знаки государственные тогда же поставлены были

», и «что в сих местах других держав людям без позволения российской монаршей власти быть никак не надлежит», что чукчи «уж давно нашему российскому скипетру принадлежат», а на Курильских островах «всегда» живут «российские люди» во «многом количестве».