Русская эмиграция и гражданская война в Испании 1936–1939 гг.

23 декабря 1938 г. франкисты перешли в решительное наступление в Каталонии. В этих условиях республиканцам был дорог каждый человек, и в январе 1939 г. из не успевших покинуть Испанию интербригадовцев началось формирование новых интернациональных частей, но русских эмигрантов среди них были уже единицы. Дав последний бой франкистам 1500 добровольцев свободы перешли границу Франции 10 февраля 1939 г. и отправились в концентрационный лагерь.

В лагерях царили тяжелейшие условия – голод, холод, болезни косили ряды добровольцев. На день в лагере выдавалось довольствие: 1 буханка хлеба на 6 человек и мешок риса на 400 человек. Для интернирования бойцов интербригад французы организовали 8 лагерей: Агд, Аржель-сюр-Мер, Баркарес, Брам, Верне, Гюрс, Сен-Сиприен, Сетфон[291]. Один из латышских добровольцев писал своему товарищу о лагерных буднях:

«Сет.

Сейчас нахожусь в маленьком французском городишке на берегу Средиземного моря “Sete”. Между населения и среди рабочих мас<с> мы имеем симпатию и они идут нам навстречу.

Питание плохое и в одном другом случае хуже чем было в Испании, курить почти ничего не дают, деньги выдают 10 франков в неделю, понимаеш<ь>, это для жизни во Франции при этой дороговизне ничего не значит.

У нас в “Sete” еще не так страшно, а в других местах еще страшнее, особенно в городишках где фашистская окраска.

Я персонально не так страдаю как некурящий, а каждый из нас согласен вернуться в Испанию нежели жить в таких условиях.

В Париж нас не пускают, наверное правительство боится пропаганды. С Парижанами еще не встречался и когда встречус<ь> не знаю. Говорят, что возможно, что здесь придется сидеть месяцами.

С Парижанами веду переписку.

Вот товарищ какая здесь жизнь, и можеш<ь> представить какое самочувствие.

Напиши, как идут дела, что нового.

В борьбе привет.

Я. Аболс.

30.5.38»[292].

Некоторые добровольцы попали во Францию и были интернированы лишь в 1939 г. Вначале они были отправлены в лагерь Сен-Сиприен, а затем в июне 1939 г. в лагерь Верне. В марте 1941 г. некоторые добровольцы были освобождены по ходатайству советского консула. К примеру, удалось добиться освобождения 200 новых соотечественников из Латвии[293].

Добровольцы интербригад из Латвии. Сидят Борис Цинис и Юрий Климкан. Стоят – Э. Якобсон, Я. Аболс, Я. Тилак

Среди русских эмигрантов, прибывших в Испанию, было много идеалистов, но были и откровенные авантюристы, а также обыкновенные наемники. К примеру, шесть летчиков-белоэмигрантов вступили в республиканскую эскадрилью «Эспанья», сформированную известным французским писателем Андрэ Мальро из европейских наемников. Зарплата этих авиаторов составляла 50 000 французских франков в месяц[294], в то время как русские офицеры Иностранного легиона получали всего лишь 1200 испанских песет (около 1800 французских франков по тогдашнему курсу) в месяц[295]. Одним из русских летчиков-эмигрантов, вступивших в эту эскадрилью, был уже известный нам капитан Анатолий Иванов, также известна фамилия еще одного пилота – Гончаров.

Говоря о мотивации русских эмигрантов, отправившихся на защиту республики в Испанию, можно выделить три основных мотива:

1. Понимание угрозы фашизма – наиболее массово встречалась у молодого поколения эмигрантов. «Мы, члены парижского Союза возвращения на Родину присоединились к антифашистской борьбе, потому что ненавидим фашизм…» – говорили эмигранты советским военным советникам[296]. «Решение созрело само собой. Оно явилось результатом всего, чем я жил в Париже, понимания тогдашних международных событий, глубокой веры в правоту народного дела», – вспоминал другой доброволец – Алексей Кочетков[297].

2. Надежда заслужить прощение и вернуться в СССР – была характерна для добровольцев старшего возраста, как правило, участников войн: «Сражаясь на стороне республиканцев, они хотели таким образом заслужить “прощение” родины, чтобы по окончании войны вернуться домой»[298]

. Этот мотив отражен и в документах штаба интербригад: «Прибыл в Испанию, чтобы заслужить советское гражданство»[299].

Зачастую само участие в борьбе за республику казалось добровольцам достаточным основанием для возвращения домой. Наглядным примером такой уверенности может служить письмо Ф. Сафронова в советское посольство:

«Я нижеподписавшийся Фалалей Осипович Сафронов родился 12 мая 1896 года на Дону станица Гниловская. Ходатайствую о разрешении на въезд в С.С.С.Р.

Я покинул Родину в ноябре 1920 году и проживал 16 лет во Франции работал все время. На постройках, в Испанию приехал добровольцем 11 декабря 1936 года. Имею в настоящее время в С.С.С.Р. братьев и сестер, проживающих в станице Гниловской на Дону.

Ф. Сафронов

10-I-39»[300].

Однако реальная возможность выехать в СССР была лишь у тех, кто представлял интерес для советских спецслужб.