Русская Калифорния. С Югом против Севера

Лорд Генри Джон Темпл Палмерстон несмотря на почтенный возраст был весьма шустрым стариканом. Ещё бы, слабак в премьеры великой империи вряд ли пробьётся даже по протекции, тем более в Великобритании нормальная такая политическая конкуренция, пентюха и рохлю затопчут в начале карьеры. Дедушке страстно хотелось войти в историю, сварганив большую войну, в которой конкуренты Великобритании расфигачат друг дружку, а затем на арену в белом фраке выйдет он, сэр Генри Палмерстон и учинит мирную Конференцию, забрав все ништяки у ослабевших «великих держав». Лет десять последних только эта мечта и держала в тонусе честолюбивого политика, которому королева Виктория безмерно доверяла и доверяет.

Я с Палмерстоном встречался раз в два-три года. Каждый визит англичанина в Петербург завершался подписанием какого-нибудь «эпохального соглашения», должного положить начало эре процветания океанской и континентальной империй и миру во всём мире. А в этом году так вообще — третья встреча, если вспомнить апрельский заход британского фрегата в Кронштадт с премьером на борт, и общение в Порт-Саиде.

Лондону позарез, ой позарез нужен «солдат» на континенте, очень уж «раздулся» Наполеон, считающий себя едва ли не владыкой мира. Но русский царь, вопреки традиции и всеобщим ожиданиям, не спешил сразиться с очередным «галльским чудовищем», сидел безвылазно в Царском Селе и учинял европейцам всевозможные экономические каверзы, вынуждая российское дворянство и купечество тратить денежки внутри страны, а не кутить «на водах»…

Десять лет мне удавалось водить за нос чопорных сэров и пэров, но, похоже — всё, политиканы с берегов Темзы сделали ставку на Берлин, устав ждать, когда Константин наиграется с Калифорнией и обратиться к делам европейским.

Да, все от меня потрясений великих ожидали, передела Европы, противостояния с племянником великого корсиканца, реализации планов по овладению Босфором и прочей фигни, «положенной по должности» императору всероссийскому. Но оказалось — Америка стократ важнее Константину, а на Европу моряк и путешественник «кладёт с прибором»…

Решила Пруссия у Дании отгрызть изрядный кусок территории? Да забирайте! Побегал Горчаков, посокрушался о крушении идеалов общеевропейской гармонии, на сём и закончилось. Однокашник Пушкина не знал, что в иной реальности его разлюбезные французы вкупе с англичанами и даже сардинцами штурмовали Севастополь и все силы тратил на создание оси Париж-Петербург, числясь главным лоббистом сближения России и Франции. Бритты ЗДЕСЬ крайне ревностно следили за успехами Наполеона, как в деле прокладки стратегического Суэцкого канала, так и в сколачивании антигерманского союза, потому и канцлера Российской империи, ярого франкофила, недолюбливали. А его величество Константин Первый при всём при том громогласно нахваливал «мастерскую мира» Великобританию, призывая учиться, учиться и учиться у славных островных джентльменов…

Своей личной победой я считал коалицию Великобритании, России и Конфедеративных Штатов Америки, сумевшую понудить Вашингтон к признанию независимости Юга. Сейчас у дипломатов начиналась «страда», на середину октября 1864 года действовало трёхмесячное перемирие, заключённое 1 сентября в Ричмонде. Демобилизации не последовало, только лишь прекращение боевых действий, так сказать «разведение воюющих сторон». Вброшенная в этот мир идея «миротворческого контингента» с энтузиазмом реализовывалась, офицеры европейских армий, спешно прибывшие в Северную Америку в качестве комиссаров-наблюдателей, мотались по всей линии фронта, сводя за «столом переговоров» командиров противостоящих частей. Только в Кентукки «миротворцев» предсказуемо послали. Вернувшиеся на родные пепелища жители штата требовали огромные денежные компенсации за уничтоженное имущество и ни в какую не желали прекращать набеги молодецких эскадронов на пехотные полки северян, отстроивших в полусотне-сотне миль от Огайо укреплённые лагеря, чертовски смахивающие на древнеримские.

Палмерстон не утерпел, прибыл в Петербург самолично, хотя совсем недавно, в Порт-Саиде мы с ним провели несколько часов, обговаривая выход из войны с САСШ и «переключение» на дела европейские. Англичане крайне серьёзно отреагировали на внимание, оказываемое Наполеоном на торжествах по открытию Канала, клану Романовых-Гольштейн-Готторпских. Пока царь «страдал желудком», французы обхаживали императрицу и цесаревича, устраивая экскурсии и балы в их честь. Брат Саша, король Польский вёл переговоры с монархами и главами правительств европейских держав, выступая как независимый владыка. Пруссия и Австрия переполошились, когда Александр, через голову Петербурга, предложил униженной Дании союз с набирающей силу Польшей.