Русская колонизация

Не было бы ошибочно представлять себе, что все села и деревни, возникавшие на Украйне, были выселками из городов. Параллельно с этими выселками возникали села и деревни самостоятельно и независимо от города. Служилые люди, особенно высших разрядов, т. е. дворяне и дети боярские, иногда прямо поселялись вне города в особом селении, где-нибудь в безопасном месте, и около своих усадеб поселяли крестьян и бобылей. Так, в Корейском стану Белгородского уезда по лесистым берегам р. Корени и Корочи в начале XVII в. стояло несколько сел, по тогдашнему времени крупных (дворов по 40–50), принадлежавших детям боярским и станичным атаманам и населенных их крестьянами и бобылями. Кроме служилых людей, такие села и деревни устраивали монастыри на пожалованных им землях. Так, по писцовым книгам 1615 и 1629 гг., за Воронежским Успенским монастырем в уезде числится деревенька Клементьева, в которой живет приказчик и монастырские работники числом 15 и, кроме того, в 24 деревнях крестьяне. Некоторые монастыри, по писцовым книгам, являются сами самостоятельными поселками. Так, например, в Воронежском уезде в начале XVII в. существовали два монастыря, Борщевский и Карачунский, около которых сгруппировались два селения. Некоторые из монастырей, по писцовым книгам, являются в роли починков русской оседлости. В Корейском лесу Белгородского уезда в начале XVII в. застаем две полянки, на которых живут два старца-пустынника, Иона и Пимен. Писцы 1626 г. отвели этим старцам «в тех полянках на пашню 4 чети в поле и лесу на полверсты». Такие же пустынники являются и в лесах при впадении р. Волчьих Вод в Донец и в некоторых других местах; им также были отведены пашни, сенокосы, угодья.

Наконец, мелкие поселки в уездах украинных городов создавались и чисто народными средствами, были результатами вольной народной колонизации. Особенно в этом отношении замечательны пасеки, основавшиеся выходцами из Приднепровья в разных бортных ухожаях Московской Украйны. Бортные деревья с приливом русского населения на Украйну стали предметом хищничества, особенно со стороны служилых людей, которые выбирали мед, портили знамена на деревьях, надрубали самые деревья. Ввиду этого бортники, приходившие большей частью из Приднепровья, из Черкас, стали поселяться на своих ухожаях, подрубать бортные деревья и составлять из них свои пасеки. Эти пасеки скоро стали превращаться в хутора с постройками, пашнями, скотом и земледельческим хозяйственным инвентарем. Таких мелких поселков особенно много возникло в Путивльском и частью Белгородском уездах. Все эти поселки, возникавшие вне городов, непременно располагались в приречных лесах, которые, таким образом, были проводниками русской колонизации в ее распространении на юг.

Смутное время и внешние войны, которые велись в царствование Михаила Федоровича, приостановили постройку городов в степной Украйне Московского государства и, вместе с тем, дальнейшее движение русской колонизации в этом направлении. Только с окончанием второй польской войны московское правительство получило возможность продолжать прерванное дело. В 1686 г. оно распорядилось для защиты Рязанских, Шацких и Мещерских окраинных мест поставить в поле город, которым бы можно было в этих местах «войну от татар отнять». Построен был город Козлов на р. Воронеже, и в нем устроены были стрельцы, казаки и всякие жилецкие люди. От Козлова по направлению к Цне проведен был на протяжении 12 верст земляной вал, на котором поставлено три земляных городка с башнями. Этот вал должен был пересекать Татарский шлях, проходивший между верховьями Воронежа и Цны. Кроме того, на верхней Цне построен был город Тамбов, на р. Ломове, притоке Мокши, два города Ломова, Верхний и Нижний. Эти города доказали свою пользу уже на следующий год, когда татары по обычаю захотели прорваться внутрь России в этих местах. Воеводы из этих городов не пропускали неприятеля «и теми новыми городы и крепостьми, – оповещало правительство, – в Ряжских, Рязанских и Шацких во всех местах татарская война от приходов укреплена».