Русская критика

И если уж Вагнер-клон (в опере это женская партия) стал — «дитем» Розенталя, то позволим себе напомнить нынешним модернистам о понимании модерна самим Вагнером. Пусть вечный классик, подлинный национальный гений им и ответит. В статье «Modern», опубликованной в 1878 году в «Байретских листах» Вагнер, в сущности, отвечает всем поклонникам «модернистского проекта» преобразования мира и культуры; всем, кто «властью пера» настойчиво заменял подлинник подделкой, выдвинув новым паролем (Schibboleth — шибболет) общедоступность. Тогда «общедоступностью» громили высокие образцы культуры и духа, сегодня «экспериментальностью» — шибболетом для «своих» модных режиссеров, художников, композиторов — рушат тоже самое. «Но вразумительно объяснить, — пишет Вагнер, — что следует понимать под “модерном”, на деле не так легко, как думают сами “модернисты” — если они не хотят признать, что под ним надо понимать нечто совершенно убогое, а для нас, немцев, и весьма опасное». Для нас, русских, тоже «опасное». И «опасность» эта (согласимся с классиком) не в том, что модернисты способны что-то разрушить: ни от Верди, ни от Мусоргского ничего не убудет, сколько бы их не душили в своих объятиях новые передельщики культуры. Но она (опасность) в том, что в

современной культуре именно ими уничтожается сам дух творчества, что при и участии в современном человеке иссякает вкус к подлинности.

Модернисты, продолжает Вагнер, желают, чтобы «наши композиторы овладели замечательным искусством: сочинять музыку, не испытывая вдохновения», модернисты «надеются победить весь старый мир (что еще никогда не удавалось попугаям)». Быть подлинно современным для Вагнера, как и любого национального гения, всегда означало и будет означать одно — быть «di rechte Leute», то есть верными, правильными людьми, быть «носителями национальной ортодоксии, правоверия» (Rechtglaubigkeit)[2].

***

PS. В сентябре 2006 года прошел пятый фестиваль «Новая драма», где была представлена, в том числе, и пьеса В.Сорокина «Не Hamlet». Г-н Сорокин со скандалом покинул зал буквально через 15 минут после начала спектакля — он был возмущен «интерпретацией» его пьесы режиссером и театром. Сорокин даже пригрозил судом. Очень хорошо этот факт прокомментировала Ольга Егошина в «Новых известиях»: «Писатель. Умеющий как никто наздругаться над любой попавшей ему в руки литературной формой, сам, став объектом насилия, вдруг решил попросить защиты у властей! Представьте себе Чикатило, который бежит в милицию и жалуется на хулиганов с перочинными ножами в своем подъезде?». (№ 174, от 26 сентября). «Объектом насилия» самого Сорокина чаще были русские классики, увы, от их имени некому подавать в суд. Ведь Сорокин трусливо, но ловко защищает себя, когда пишет о не-Гамлете, о не-Моцарте, о не-Чехове и т. д.

2005 г.

И тогда стошнит…

Эфраим Севела. «Зуб мудрости».

Я бы никогда не тратила время на сочинения этого автора (а его книгами «для подростков» буквально завалены книжные полки многих магазинов), — если бы не индцидент. В одной из московских школ подростков буквально заставляли читать вслух некоторые срамные места из его повествования «Зуб мудрости». «Такое» чтение вслух, полагала учительница, адаптирует детей психологически к «нестандартным ситуациям»! А попросту она разрушала стыд — и делала это публично! Насколько я знаю, учительница (после активного вмешательства родителей, умеющих защитить своих детей) была из школы уволена. Но автор-то остался — продается. Сколько же дряни на наших прилавках — скольких мы снова кормим! Э. Севела — весьма престарелый гражданин Израйля, эмигрировавший достаточно давно, а теперь осчастлививший нас своими сочинениями! Или в Израйле он плохо продается, или изготовляет свою продукцию специально на русском языке для наших детей?!

Повествование Эфраима Севелы «ЗУБ МУДРОСТИ» (М., 2004) ведется от лица 13-тилетнего подростка. К сожалению, автор не указал года, когда была написана его повесть, что принято нормами издательской культуры. Судя по реалиям, разбросанным в тексте, книга была написана достаточно давно, так как насыщена идеологическими штампами периода начала перестройки. Но об этом поговорим чуть позже.