Русская критика

Повесть, конечно же, рассчитана на молодого читателя. Ее главная героиня Ольга дается автором как некая достаточно типичная девочка-подросток: ироничная по отношению ко всему на свете, в том числе и к своей семье; достаточно агрессивная и скептичная как к «коммунистической стране», откуда эмигрировала ее семья, так и к Америке, Нью-Йорку, своему еврейскому окружению, и американцам. Впрочем, скептицизм и агрессивность отчасти можно было бы и понять, поскольку в жизни героини сплошное уродство выдает себя за норму. Все искривлено, смещено, лишено каких-либо нравственных оснований. Ее папа — гомосексуалист, из школы ее забирает «подружка папы» — другой гомосексуалист; ее мама сожительствует с мужчиной, который, в конце концов, без всяких мотивов и объяснений их покинет. Сама героиня весьма распущена — она явно соблазняет любовника мамы, не терзаясь при этом ничуть от таких ненормальных чувств (реальные сцены и фантазии героини даны автором с гадкими физиологическими подробностями).

Книга, рассчитанная на подростка, не содержит в себе никакого творческого и человеческого достоинства. Язык автора на редкость примитивен. Многие предложения, если их вычленить и читать самостоятельно, часто уродливы, не содержат смысла, представляют собой обрублено-«мычащие» фразы. Например: «Хотя ею и можно объесться как вареньем. И тогда стошнит». Трудно понять, о чем идет речь в данных предложениях, но, увы, это типичный стиль автора. Под «ею» в данном случае подразумевается любовь. Предложения повествования Эфраима Севелы — немногосложные, укороченные, рваные. Автор обходится без эпитетов, метафор, сложноподчиненных предложений. Слово здесь — только носитель информации, но не свидетель внутреннего мира героев. Именно поэтому речь всех героев этой книги (будь то главная героиня, или ее мама, отец и пр.) совершенно одинакова, — речевых характеристик лишены все герои, что всегда являлось свидетельством низкого художественного качества текста. Категорическое отсутствие речевого богатства данного повествования, примитивность описания образов героев, бедный язык — все это делает повесть Эфраима Севелы непригодной для каких-либо внеклассных или обязательных чтений в школе. Между тем, традиция и закон предполагают изучение и использование в качестве дополнительных материалов в образовательных учебных заведениях произведений, соответствуюших как психофизическому возрасту обучаемых, так и определенным культурным, эстетическим и этическим нормам.

Но если все-таки произведение читалось подросткам, если оно рекомендовалось для изучения, то с какими же целями? Есть ли в нем что-либо достойное внимания, когда напрочь отсутствуют художественно-эстетические ценности?

Подросток, воспитанный в традициях русской культуры, будет в полном недоумении от массированного негативного колорита описания еврейской семьи главной героини, образа жизни людей в России, отчасти и в Америке.

Герои книги абсолютно свободны от каких-либо естественных норм, существующих между разными поколениями внутри семьи. Главная героини у автора обладает странным сознанием, совершенно не типичным для подростка в 13 лет. Так, на протяжении всей книги проходит тема антисемитизма и преследования евреев (в коммунистической России, в самой семье главной героини, в среде эмигрантов). Об этом идет речь на страницах 6, 7, 13, 17, 27,45, 54, 83, 108, 187, 193, 198, 209, 229, 230 — не слишком ли велика частота описания для подростковой книги? (И вряд ли случайна такая регулярность «размышлений».) Впрочем, есть и исключения с точностью наоборот, сионистские: автор несколько раз устами своих героев произносит фразу «Шекспир — гой» (С. 79, 108, 183), или вкладывает в уста главной героини гордость тем, что она еврейка, что позволяет ей «смотреть на весь остальной мир свысока, презрительно прищурив глаза» и испытывать «сладкий яд национализма» (С. 88, 89). Впрочем, автор не избежал и других примитивных идеологических штампов: «Россия — страна алкоголиков. За исключением нашей семьи. Да и у нас был свой алкоголик» (русский дедушка, майор КГБ, то есть — исключений нет); «Россия — тюрьма народов….» (С. 99). Эти перестроечные истеричные «агитки» сегодня читаются совершенно оскорбительно для граждан России, а их использование автором нельзя не понимать как преднамеренное внушение подросткам негативного отношения к своей стране. В частности, героиня ничуть не смущена тем, что ее дедушка в России «жулик», «вор, выдающийся вор», торгующий пивом, которое употребляют дорвавшиеся до него «как голодные свиньи до свежего дерьма» люди России (с. 16).