Русская литература для всех. От «Слова о полку Игореве» до Лермонтова

Для решения этой задачи потребовалась особая стилистическая установка. Язык крыловских басен строится на основе соединения, синтеза разных стилистических пластов с доминированием разговорного стиля, просторечия. Крылов свободно включает в басни фольклорные эпитеты (лето красное, чисто поле – «Стрекоза и Муравей»), профессиональную лексику («Купец на ярмарку привез полотны; / Они такой товар, что надобно для всех. / Купцу на торг пожаловаться грех: / Покупщиков отбою нет; у лавки / Доходит иногда до давки» – «Паук и Пчела»), пословицы и поговорки («В семье не без урода» – «Слон на воеводстве»; «Что ты посеял, то и жни» – «Волк и Кот»). Часто крыловские басни строятся на диалоге, со всеми особенностями устной речи – эллипсами, инверсиями, междометиями. Но при необходимости Крылов воспроизводит высокий стиль поэзии ХVIII века, использует славянизмы, мифологическую лексику, перифразы, сразу же иронически снижая их («Какой-то в древности вельможа / С богато убранного ложа / Отправился в страну, где царствует Плутон. / Сказать простее – умер он» – «Вельможа»).

Заимствуя из фонда живой народной речи, Крылов одновременно значительно обогатил его: сотни крыловских выражений, в свою очередь, стали «крылатыми словами», пословицами («Услужливый дурак опаснее врага», «Слона-то я и не приметил», «А Васька слушает да ест»). Крылов в периферийном жанре басни начинает работу по демократизации русского языка, сближению устной и письменной речи, которую – в других жанрах и более широких масштабах – продолжат Грибоедов, Пушкин и Гоголь.

«Ни один из поэтов не умел сделать свою мысль так ощутительной и выражаться так доступно всем, как Крылов. Поэт и мудрец слились в нем воедино. У него живописно все, начиная от изображенья природы пленительной, грозной и даже грязной, до передачи малейших оттенков разговора, выдающих живьем душевные свойства… Его речь покорна и послушна мысли и летает, как муха, то являясь вдруг в длинном, шестистопном стихе, то в быстром, одностопном; рассчитанным числом слогов выдает она ощутительно самую невыразимую ее духовность» (Н. В. Гоголь. «В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность», 1846).

Занимая важное место в русской литературе, творчество Крылова достаточно быстро меняет и омолаживает адресата. Уже в середине ХIХ века басни Крылова становятся предметом детского чтения и школьного изучения, автор превращается в «дедушку Крылова», благодаря которому в течение уже почти двух веков юные читатели узнают о жанре басни, знакомятся с народной мудростью, осваивают русский язык в его разговорном, простодушно-глубоком и афористически точном варианте.

А. С. Грибоедов

В историю русской литературы Грибоедов вошел как автор одного произведения, комедии «Горе от ума» (1824). Другие его создания были менее значительны или остались неоконченными. Не опубликованная при жизни драматурга, пьеса тем не менее стала одним из самых известных текстов русской литературы, распространялась в списках, позднее, после публикации (1833), сделалась популярной в русском театре (по поводу одной из постановок И. А. Гончаров написал известную статью «Мильон терзаний», 1872), обеспечив автору место не только в истории литературы, но и в истории литературного языка.

Стих «Горя от ума» – вольный (разностопный) ямб в диапазоне от двух- до шестистопного. Однако разнообразные приемы придают ему еще большую гибкость и естественность. Один стих может разбиваться на несколько реплик («Ты слышал? – Что? – Об Чацком. – Что такое?»), соседние реплики – связываться повторами-подхватами («Где ж лучше? – Где нас нет»), реплики разных персонажей – обнаруживать семантическое подобие за счет синтаксического параллелизма («Ваш шпиц – прелестный шпиц, не более наперстка!» – Молчалин о собачке Хлестовой; «Мой муж – прелестный муж, вот он сейчас войдет…» – Наталья Дмитриевна о Гориче), слова – воспроизводиться в беглой фонетической форме, диктуемой законами стиха, но имитирующей бытовую скороговорку («Куда? – К прихмахеру. – Бог с ним. – Щипцы простудит»; «Теперь… да в полмя из огня»).

Формально соблюдая классицистское правило трех единств (места, времени и действия) и некоторые принципы характеристики персонажей (прежде всего второстепенных, представляющих собой колоритные маски солдафона, болтуна, глухого, мужа-подкаблучника и т. д.), Грибоедов резко обновляет художественную речь, совершая, одновременно с Пушкиным и Гоголем, работу по освоению и многообразному использованию просторечия как мощного изобразительного средства, реалистически отражающего современную проблематику, разнообразные типы и характеры. «Господин Грибоедов именно тем в отношении к слогу и заслуживает внимание и хвалу, что умел переложить в непринужденные рифмы язык разговорный», – заметил критик-современник («Сын отечества», 1825).