Русская литература XIX века. 1801-1850: учебное пособие

В 1832 г. граф Уваров, в скором будущем министр просвещения, предложил идеологическую программу, содержащую, по его мнению, «истинно русские охранительные начала Православия, Самодержавия и Народности, составляющие последний якорь нашего спасения и вернейший залог силы и величия нашего отечества». Учёные историки М.П. Погодин и С.П. Шевырёв в своих трудах утверждали, что менталитет русского народа основывается на любви к царю-батюшке, на исконной и глубокой религиозности русского человека – дворянина, крестьянина, солдата, офицера и т. п., на глубокой вере всего русского населения. В соответствующем духе предполагали перестроить программы всех учебных заведений.

Как-то не принималось в расчёт, что 14 декабря уже оказало серьёзное влияние на крестьянство. В 1826 г. в девяти губерниях были отмечены бунты недовольных. То затихая, то вспыхивая, крестьянские движения продолжались по России в течение всего царствования Николая I невзирая на жестокие расправы. В 1840-е гг. на подавление волнений в Оренбургской губернии было направлено 10 тысяч солдат.

Не сбылись надежды царя и на искоренение вольнодумства в среде русского дворянства. В разное время были репрессированы кружки Н.В. Станкевича, А.И. Герцена, М.В. Буташевича-Петрашевского. Постоянную борьбу вело «Третье отделение» с русскими журналами. Были закрыты вызвавшие высочайшее неудовольствие журналы «Европеец» и «Телескоп». Подверглась критике деятельность П.Я. Чаадаева, по мнению Пушкина, одного из умнейших людей России. Цензура упорно не пропускала к читателю многие сочинения и труды того же А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, В.Ф. Одоевского, В.Г. Белинского и многих других писателей, критиков, публицистов.

Тем временем Николай I искал и находил крамолу и за пределами государства Российского. В 1830 г. во Франции и в 1831 г. в Польше возникла революционная ситуация. По воле императора туда были посланы русские войска.

Вершиной контрреволюционной деятельности русского царя, к тому времени прославившемуся как «жандарм Европы», стал 1848 г., ознаменовавшийся крупными волнениями в Венгрии и во Франции.

В 1830—1840-е гг. в России стали понемногу обнаруживаться капиталистические тенденции: росла промышленность, развивались техника и торговля. Николай I не мог не понимать, что страна с её безнадёжно отсталой феодально-крепостнической государственной системой всё больше отстаёт от Европы. Но поступиться принципами он не мог и отнять хотя бы часть экономических и политических привилегий у дворянства не решился. Поэтому так робко и непоследовательно осуществлялись в России отдельные реформы, хотя поэты чутко улавливали грядущие перемены. В 1829 г. Пушкин узнал об испытании первого в стране проволочного телеграфа между Петербургом и Кронштадтом:

О сколько нам открытий чудныхГотовят просвещенья духИ опыт, сын ошибок трудных,

И гений, парадоксов друг,И случай, Бог изобретатель.

Своими предчувствиями поделился в 1835 г. Е.А. Баратынский:

Век шествует путём своим железным,

В сердцах корысть, и общая мечтаЧас от часу насущным и полезнымОтчётливей, бесстыдней занята.Исчезнули при свете просвещеньяПоэзии ребяческие сны,

И не о ней хлопочут поколенья,Промышленным заботам преданы.

В 1837 г. в России открылась первая железная дорога из Петербурга в Петергоф.

Наступили 40-е годы. В русской общественной жизни наметилось, насколько это было возможно в условиях самодержавного государства, противостояние двух лагерей – славянофилов и западников.

Славянофилы – И. Киреевский, К. Аксаков, А. Хомяков, М. Погодин и др. – были убеждены, что русское государство с древности развивалось путём, отличным от Европы. В статье

С. Шевырева «Взгляд русского на образование Европы», помещенной в славянофильском журнале «Москвитянин» и ставшей своеобразным манифестом движения, утверждались его основные ценности: Россия сильна своей патриархальностью, идеями панславизма, буржуазный строй для неё неприемлем, крепостное право, помещичье землевладение, православные верования – вот основные российские устои. Славянофилы критиковали реформы Петра I. Их идеалом оставалась допетровская Русь. Нетрудно было разглядеть во многих славянофилах недавних ревностных защитников триединой формулы православия, самодержавия и народности.