Русская литературная усадьба

Семилетний Игорь остался с отцом, который увез его в череповецкую провинциальную глушь к сестре и брату Михаилу. К этому времени мальчик уже написал свои первые стихи и был твердо уверен, что станет поэтом; иной свою жизнь он не предвидел. Его дядя Михаил Петрович Лотарев — трезвый, практический человек — считал подобные мысли просто детским бредом; он настоял на том, чтобы непутевого племянника поместили в Череповецкое реальное училище, по окончании которого он смог бы получить высшее техническое образование и стать инженером.

О деловой хватке М. П. Лотарева красноречиво свидетельствует история приобретения им земельной собственности. Он служил техническим директором бумажной фабрики Акционерного общества Карла Шейнблера в Лодзи. Во время забастовки рабочих, требовавших улучшения условий труда, он их поддержал, за что был уволен. Но по условиям контракта, в случае досрочного увольнения директора, Акционерное общество было обязано выплатить ему неустойку. Конечно, добиться этого было нелегко, и только через суд. Но М. П. Лотарев успешно преодолел все препятствия, получил крупную сумму денег, на которую купил землю неподалеку от Череповца на реке Суда и построил усадьбу.

Первоначально покупка не казалась особенно удачной, поскольку добраться до тех мест можно было только по воде. Но вскоре была построена железная дорога Петербург — Вологда, и всего в нескольких верстах от усадьбы появилась станция Суда.

М. П. Лотарев служил директором текстильной фабрики Коншиных в Серпухове и поэтому не мог непосредственно наблюдать за строительством. Тем не менее все было сделано в короткий срок и добротно. Всюду ощущался практицизм владельца. Снаружи двухэтажный главный дом (судя по всему, построенный по чертежам самого М. П. Лотарева), удачно расположенный на берегу Суды, напоминал типичное многоквартирное здание городской окраины с двумя рядами окон на гладком и без всяких украшений фасаде. Перед входом был разбит цветник. Но внутри царил модерн — и в отделке комнат, и в обстановке их. Комнаты были обклеены обоями с рисунками в стиле арт нуво, и мебель была с ними в полной гармонии. Игорь Северянин впоследствии вспоминал: «Важный и комфортабельный был дом».

В Суде подросток проводил летние каникулы. После окрашенного в серые тона захолустного Череповца, почти монастырского быта на частной квартире, зубрежки совершенно ненужных ему предметов по программе реального училища, он с головой погружался в быт процветающей усадьбы, где всегда было множество гостей. Здесь он по-настоящему ощущал «вкус жизни». В «поэме детства» ему прежде всего видится пиршественное изобилие, состоящее из подлинных гастрономических изысков:

…………………………………..УхаС лимоном, жирная, стерляжья,Пропомидорена остро.И шейка Санечки лебяжьяКо мне сгибается хитро.И прыгает во взорах чертик,

Когда несет она к столуУгря, лежащего как кортик,Сотэ, ризото, пастилу!Был повар старший из яхт-клуба,Из английского был второй.

Они кормили так порой,Что можно было скушать губы…Паштет из кур и пряженцы;И рябчики с душком, с начинкойИкрой прослоенной, пластинкойФиле делящей; варенцы;

Сморчки под яйцами крутыми;Каштаненные индюки;Орех под сливками густыми —Шедевры мяса и муки!..

Читая эти строки, невольно вспоминаешь издевательские слова Маяковского, назвавшего некоторые стихотворения Игоря Северянина зарифмованным меню.

Впрочем, непослушный юный поэт впитывал и другие впечатления; он пользовался полной свободой и в этом смысле мало чем отличался от своих деревенских сверстников: