Русская поэзия начала ХХ века (Дооктябрьский период)

Золотистого меда струя из бутылки теклаТак тягуче и долго, что молвить хозяйка успела:«Здесь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла,Мы совсем не скучаем», — и через плечо поглядела.Всюду Бахуса службы, как будто на свете одниСторожа и собаки, — идешь — никого не заметишь.

Как тяжелые бочки, спокойные катятся дни,Далеко в шалаше голоса — не поймешь, не ответишь.После чаю мы вышли в огромный коричневый сад,Как ресницы — на окнах опущены темные шторы.Мимо белых колонн мы пошли посмотреть виноград,Где воздушным стеклом обливаются сонные горы.

Я оказал: «Виноград, как старинная битва, живет,Где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке,В каменистой Тавриде наука Эллады, — и вотЗолотых десятин благородные, ржавые грядки».Ну а в комнате белой, как прялка, стоит тишина.Пахнет уксусом, краской и свежим вином из подвала.

Помнишь, в греческом доме: любимая всеми жена, —Не Елена, другая — как долго она вышивала?Золотое руно, где же ты, золотое руно?Всю дорогу шумели морские тяжелые волны,И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,Одиссей возвратился, пространством и временем полный.

1917

МАКСИМИЛИАН ВОЛОШИН[261]

ИЗ СБОРНИКА «СТИХОТВОРЕНИЯ. 1900–1910»

(1910)

Из раздела «Годы странствий»

Пустыня