Русская поэзия начала ХХ века (Дооктябрьский период)

Я чувствую непобедимый страхВ присутствии таинственных высот.Я ласточкой доволен в небесах,И колокольни я люблю полет!И, кажется, старинный пешеход,Над пропастью, на гнущихся мостках,Я слушаю, как снежный ком растетИ вечность бьет на каменных часах.Когда бы так! Но я не путник тот,Мелькающий на выцветших листах,И подлинно во мне печаль поет.Действительно, лавина есть в горах!И вся моя душа — в колоколах,

Но музыка от бездны не спасет!

1912

Айя-София

Айя-София[249], — здесь остановитьсяСудил господь народам и царям!Ведь купол твой, по слову очевидца,Как на цепи, подвешен к небесам.И всем векам — пример Юстиниана[250],Когда похитить для чужих боговПозволила эфесская Диана[251]Сто семь зеленых мраморных столбов.Но что же думал твой строитель щедрый,Когда, душой и помыслом высок,Расположил апсиды и экседры[252]

,Им указав на запад и восток?Прекрасен храм, купающийся в мире,И сорок окон — света торжество.На парусах[253], под куполом, четыреАрхангела — прекраснее всего.И мудрое сферическое зданьеНароды и века переживет,И серафимов гулкое рыданьеНе покоробит темных позолот.

1912

Остроумова-Лебедева А. П.

Весенний мотив

Цветная гравюра на дереве. 1904

Государственная Третьяковская галерея

Петербургские строфы

Над желтизной правительственных зданийКружилась долго мутная метель,И правовед[254] опять садится в сани,Широким жестом запахнув шинель.Зимуют пароходы. На припекеЗажглось каюты толстое стекло,Чудовищна, — как броненосец в доке, —Россия отдыхает тяжело.А над Невой — посольства полумира,Адмиралтейство, солнце, тишина!И государства жесткая порфира,

Как власяница грубая, бедна.Тяжка обуза северного сноба —Онегина старинная тоска;На площади Сената — вал сугроба,Дымок костра и холодок штыка…Черпали воду ялики, и чайкиМорские посещали склад пеньки,Где, продавая сбитень или сайки,Лишь оперные бродят мужики.Летит в туман моторов вереница.Самолюбивый, скромный пешеход,Чудак Евгений[255], бедности стыдится,Бензин вдыхает и судьбу клянет!

1913

Адмиралтейство