Русская сказка. Избранные мастера

Пошел по большой дороге и приходит в такой-то город. В эфтом городе розыскал старушку на задворенке. — «Бабушка, пусти меня ночевать!» говорит. — «Милости просим. Ночуй, дитятко. Только покормить тебя не́чем!» Мишка сунул руку в карман и подает бабке горсть золота. — «На, купи — говорит — мне на ужин!» Бабка зрадовалась, взяла золотые и побежала в город; накупила разныф разностей, возом привезла. Сицясь пецьку истопила, напекла и наварила, и ночлежника накормила.

Потом Миша спрашивает этой бабки: «Што у вас есть хорошего?» — «А чего хорошего? Вот у нашего короля дочь тридцать лет нездорова и никто не может вылечить; из иных земель привозили дохторов — никто не может вылечить». — «Доложи-ка, бабушка! Я-то не могу ли вылечить?» — «Ох — говорит — дитятко! Где же тебе вылечить? Разные дохтора лечили — не могли вылечить. Ведь ты будешь лечить, не вылечишь — голова долой! Вот все тычинки завешены головами, осталась тычинка одна, видно — для твоей головы». — «А нет, однако, бабушка, доложи: может быть, я вылечу!»

Старуха побежала к королю. Подбежала ко дворцу, слуги стречают: «Што, бабушка, надо?» — «А вот, так и так, у меня ночует ночлежник и берется вашу дочь вылечить». Слуги доложили сицясь же королю. Король велел тотчас же притти бабкину начлежнику. Он сицясь же явился к королю. Король спрашивает: «Ну, што, братец, берешься ли ты мою дочь лечить?» — «Так тошно! я — говорит — вылечу вашу дочь». — «Ну, если — говорит — вылечишь дочь, всем имуществом награжу, а нет — голова долой! Вот одна тычина приготовлена! Как же ты будешь лечить?» — «Нужно стопить — говорит — две байны

и будет она здорова».

Король приказал истопить байну. Стопили байну и свели королеву в байну с дохтором этим. Мишка сицясь вынул травку, с которой сам сделался нездоров, положил ее в теплую воду, взял её этой травой всю и вымыл. Потом она сделалась ешо хуже нездорова. Повели ею́ из байны. Король посмотрел. — «Ешшо хуже сделал дохтор, залечил до смерти мою дочь! Сицясь с него лутше голова, чем другую байну топить, а не то заморит дочь совсем. Али истопить ешо приказать? Што будет ешшо?» Король приказал другую байну

истопить.

И свели королеву в другую байну с дохтором. Мишка взял эту травку, с которой сделался здоровой, размочил ее в воде и велел ей попить этой водицы. Взял её и вымыл этой водицей. Вдруг свадилась вся с ей скорблость, сделалась здоровая, красивая, на ее́ все бы и смотрел. (У меня жана красавица, а она ешшо красивее была!) Вдруг эта королева берет этого Мишу за́ руки и целует его в уста и говорит: «Будь ты мой суженный-ряженный!»

Взялись они за белы руки и идут из байны прямо во дворец. Король сглянул из окна, видит, дохтор идет, а на дочь и не может подумать, не верит своим глазам. — «Неужели этот дохтор вылечил мою дочь и с ей и идет?»

Вдруг подходит его дочь. — «Здравствуйте, маменька и папенька! Меня вылечил этот дохтор. Я — говорит — желаю быть жаной его!» Король немного думал, сейчас свадьбу сыграл. Повенчал. Живут — поживают себе. Потом она стала добираться у его: «Почему ты, говорит, золотом плюешь?» — «Я, говорит, плюю золотом по природе

: у нас вся природа золотом плюет!»

Ну, сколько ни добивалась, не может добиться. Вот она сделала пир, наварила пива, набрала всякиф вин разныф, назвала гостей и стала упрашивать, не можете ли втравить как-нибудь моёго мужа, штобы выпил рюмку вина (а он хмельного не потреблял). Вот эти гости на пиру пили, а его встравить никак не могли, штобы хоть каплю вина выпил. Так и гости все разошлись, ничего не могли сделать с им.

А ей все-таки охота достукаться. Взяла стопила байну. Утром он в байну

; она согрела самовар, заварила чай и валила ему стакан чаю и в эфтот стакан самых дорогих напиток налила. Вдруг Мишка приходит из байны, садится пить чай. Сел за чай, выпил стакан, его и охмелило, он и пал. Жана и говорит: «Слуги, снесите его в спальну: он угорел видно». Слуги положили его на кровать, на перину.

Он там полежал несколько время, его смутило, он и сблевал — и выблевал этот самый пупок, с которого он золотом плюет. Тотчас его жана увидала, взяла обмыла пупок, съела и плюнула — выскочила золотая. — «Ах, вот отчего он, значит, золото плевал! Слуги — говорит — возьмите его, снесите пьяницу в нужник: ишь, всю комнату сблевал!» Слуги взяли его и выбросили в нужник. Он там очувствовался и говорит: «Господи боже, как я сюда попал? Сидел за чаем и очу́тился в нужнике. Што-нибудь наверно не ланно случилось. Куды же я теперь пойду — нагой и весь в гомне. Ведь мне стыдно и на люди выйти!»

Взял в рогозку обернулся и вышел из города вон. Вышел к канавке, взял умылся, и стал дальше продолжать. Шел и шел, всё лесом и всё лесом. Дошел до того, што итти устал. Стоит одна яблонь и такие яблоки красивые — на их бы всё и смотрел. Сицясь он нарвал этих яблок и наелся. Вдруг оброс рогам весь. — «Господи боже, што надо мной село?! Я теперь пропал! Правда брат говорил. Топерь денег нет и рогам оброс! Куда я пойду топерь?!»