Русская трагедия

– В сторону их оправданности и даже необходимости. Я много думал на эту тему. Сейчас я на сто процентов убежден в том, что не будь их, мы погибли бы еще до войны, во всяком случае – в первые же недели войны. Конечно, были перегибы, пострадали многие невиновные, всякие негодяи грели руки на этом. Но в основе своей в правящих кругах и так или Иначе связанных с ними кругах на самом деле возникали группировки, которые логикой борьбы выталкивались в лагерь врагов, становились на путь предательства. Сама борьба за построение нового общества порождала раскол людей на враждебные лагеря. И противники сталинской политики так или иначе пополняли ряды потенциальных и актуальных предателей.

– Насчет Троцкого это очевидно. А Каменев, Зиновьев, Бухарин?

– Тоже.

– И Тухачевский?!

– Тем более. Вы знаете, мне не легко дался такой пересмотр позиции.

– А творческая интеллигенция? Известные ученые?

– В брежневские годы быть антисоветски настроенным считалось правилом приличия в интеллигентских кругах. Эта тенденция наметилась уже в сталинские годы. Чуть русский человек возвышался в своей сфере, он ощущал себя безнаказанным и начинал «куражиться». Это у нас в характере. Какая-то генетическая безответственность.

– Но сталинские репрессии, пресекая предательства, вместе с тем создавали основу для будущих предательств.

– Совершенно верно! Реальная диалектика жизни. Вся деятельность советской власти по созданию и укреплению нового социального строя одновременно ковала будущих предателей этого строя.

– И выковала их в изобилии. Вся КПСС оказалась из предателей. А это около 20 миллионов!

– Все, что происходило, казалось бы, хорошее в нашей истории, происходило так и имело такие последствия, что это хорошее оказывалось более чем плохим. Так произошло с десталинизацией страны, осуществленной хрущевским руководством.

– Но ведь все считали десталинизацию благом. А Хрущева теперь считают предтечей Горбачева.

– Вот именно. Но в каком смысле. Я не буду касаться социальной сущности хрущевского «переворота». Скажу лишь об одном его аспекте, связанном с темой нашего разговора. Никто не обратил внимания на этот аспект: я имею в виду то, что миллионы сталинистов во главе с самим Хрущевым (а он был сталинским холуем!) молниеносно предали своего вождя Сталина и превратились в активных антисталинистов. Я не помню ни одного случая, чтобы кто-то публично выразил преданность Сталину и сталинизму. Вся десталинизация в целом прошла как массовое предательство, инициатива которого исходила с высот власти и в которое было вовлечено почти все активное советское население. Она явилась своего рода генеральной репетицией того рокового всеобщего предательства, которое было совершено по инициативе горбачевского и затем ельцинского руководства.

– Хрущева вовремя скинули.

– Но по другим причинам. А факт предательства не был оценен как таковой. Хотя отдельные люди говорили о предательстве, но не в том смысле, в каком мы видим его сейчас. Превращение сталинистов в антисталинистов не было оценено как предательство.

– Как отказ миллионов марксистов от марксизма, как выход миллионов коммунистов из КПСС в горбачевско-ельцинские годы.

– Верно. Массы советских людей уже были натренированы на предательство.

– Хотя в брежневский период была предпринята попытка остановить эпидемию предательства, остановить ее полностью не удалось. Она приняла другие формы, пошла по другим каналам.

Главные из этих каналов – диссидентское движение, эмигрантская волна, «самиздат», «тамиздат». Главную роль в поддержании эпидемии предательства стали играть западные организации и учреждения, занятые в ходе холодной войны разложением Советского Союза, и создаваемая ими «пятая колонна». Вся эта масса предателей нового типа фактически финансировалась Западом и всячески поддерживалась им. В нее попадали случайно отдельные честные люди. Но в массе это была армия сознательных предателей именно Советского Союза и советского коммунизма, – антисоветская и антикоммунистическая эпидемия.

– Она в какой-то мере захватила и вас?

– Увы, да. Видите ли, я с юности сформировался как критик советского коммунизма. Я не имел представления о целях и масштабах холодной войны, какая велась Западом против нашей страны, не знал реального Запада, был уверен в незыблемости Советского Союза и советского социального строя. Я использовал ситуацию, чтобы опубликовать свои книги на Западе. Я не сразу сообразил, что стал орудием Запада в борьбе против моего народа и моей страны и оказался в лагере предателей. Когда я это понял, я стал писать другие работы и предупреждать о надвигающемся предательстве и крахе страны.

Надо всегда помнить о том, что у нашей страны был могучий враг – западный мир, что шла холодная война. Наши внутренние предатели формировались этим врагом, поддерживались им, подкупались им. Они ориентировались на этого врага. Не будь его или будь он слабее и менее активным, такой эпидемии предательства не было бы. Ее сумели бы заглушить.

– Западные службы, занятые в холодной войне, сознательно рассчитывали на предательство?