Русская трагедия

Этот процесс «нормализации» многопартийности имеет следствием результат, вообще превращающий многопартийность в явление показное, лишенное серьезного политического смысла – в явление виртуальное, чисто имитационное. Все партии по условиям признания в качестве таковых (по условиям регистрации) становятся социально одинаковыми, законопослушными, жаждущими быть полезными «Кремлю» и иметь за это должное вознаграждение.

Президентская партия (партия власти) мыслится в России, пережившей семьдесят лет коммунистической власти, не как возможная правящая партия в западном смысле – для этого надо менять конституционный статус президента, – а как послушное орудие президентской власти, как средство полного подчинения Думы и как гарантия переизбрания президента на новый срок. Конечно, Дума и без этого в конце концов подчиняется воле президента. Но иногда она может взбрыкнуть, что вредит репутации президента. И с выборами всякое может случиться. Разочарование массы населения может накопиться. Одним словом, демократия демократией, а «Кремль» должен быть реальной высшей властью. А это пахнет советским «Кремлем», сталинизмом, диктатурой. Плюс к тому, для фактического (а не показного, как сейчас говорят, виртуального) управления страной в российских условиях нужна действительно сильная власть, подобная советскому «Кремлю», а это невозможно без партии, подобной по реальной силе КПСС.

Надо различать два аспекта в положении «Кремля»: 1) стремление и способность «Кремля» занять доминирующее положение в рамках самой системы власти, внести свой вклад в ее организацию, по идее управлять ею; 2) способность системы власти как целого управлять страной, способность «Кремля» управлять страной, способность его использовать прочие части системы власти для управления страной. Появившись на свет как элемент западнизации российской власти, как явление западной демократии, в условиях России «Кремль» оказался в положении, в котором он вынужден уподобляться советскому «Кремлю», к тому же в сталинском варианте, когда еще не сложился всесильный «партийный» аппарат. Но только уподобляться, не более того.

“Кремль» стремится стать доминирующим компонентом в самой сфере власти. Партии так или иначе стараются приспособиться к нему, а то и вообще готовы прислуживать ему, рассчитывая за это на соучастие в органах власти и поддержку с его стороны. Дума фактически превращается в орган, формально узаконивающий решения «Кремля». Но с точки зрения управления страной, постсоветская система власти в целом располагает ничтожными возможностями для решения проблем, касающихся состояния страны в целом и ее положения в мире. Ее функции на этот счет крайне минимизированы, а зачастую вообще сводятся к банальным призывам бороться с явными недостатками, причем без выяснения социальных причин возникновения этих недостатков. Зато способности изображать бурную руководящую деятельность (имитировать сильную власть) у этой власти оказались огромными, так что она оказалась властью по преимуществу виртуальной.

Поговаривают об изменении статуса президента – чтобы он избирался как глава партии, становящейся в случае победы на выборах правящей партией (как в США). Но весьма сомнительно, что такое случится. Скорее всего закрепится существующий способ воспроизводства и сохранения власти «Кремля». В чем он заключается? Ельцин искал и намечал себе преемника, причем такого, который продолжил бы его начинания и гарантировал бы положение его «семьи». Путин стал исполняющим обязанности президента еще до истечения срока президентства Ельцина – обстоятельства сложились так, что ради самосохранения сложившейся власти Ельцин был вынужден уступить свое место намеченному преемнику. Официальные выборы Путина президентом стали чистой формальностью. Их исход был предрешен заранее. Этот прецедент говорит о том, что сложились механизм и технология отбора кандидата в президенты и его избрания, независимые от конституционной процедуры и случайностей демократии. Этот механизм, надо полагать, будет иметь силу и в дальнейшем.