Русская жизнь-цитаты-июль 2017

Алексей Навальный:”если Стрелков, нажимавший на курок, — военный преступник, конечно, и Путин — военный преступник»

«Я довольно скоро буду вызывать и требовать участия в дебатах других кандидатов, включая Владимира Путина», — сказал Навальный.

Кроме этого, комментируя обсуждение в социальных сетях своего согласия на дебаты с бывшим министром обороны самопровозглашенной Донецкой народной республики Игорем Стрелковым, которые состоятся 20 июля на YouTube-канале «Навальный.LIVE», политик назвал Владимира Путина «военным преступником».

«Те, кто пишут без конца в Facebook: „Он военный преступник“, они просто боятся с такой же частотой писать, что военный преступник — это Путин. Потому что если Стрелков, нажимавший на курок, — военный преступник, конечно, и Путин — военный преступник», — заявил Навальный.

«Военными преступниками» оппозиционер также назвал министра обороны России Сергея Шойгу, спикера Совета Федерации Валентину Матвиенко, телеведущих Владимира Соловьева и Дмитрия Киселева и «всю Единую Россию».

https://www.znak.com/2017-07-14/navalnyy_nazval_putina_voennym_prestupnikom_i_zayavil_chto_vyzovet_ego_na_debaty

Андрей Мовчан:”нельзя забывать, что мы ограничены своим уровнем добычи углеводородов. Мы не Норвегия и не Арабские Эмираты. Мы добываем углеводородов в пять раз меньше на душу населения, чем они.

У нас остается несколько примеров для ориентира. Для начала исключим из списка Ирак или Анголу. Хотя их подушевая добыча близка к нашей, это уж совсем failed states, государства-неудачники. Остается Канада с ее хорошо работающими политическими институтами, высокими налогами и высоким уровнем развития экономики. Далее — Венесуэла с ее лево-популистской политикой, разрушающей страну на глазах. Иран с клерикально-авторитарной структурой управления и наднациональным духовным лидером, страна-изгой. Казахстан, страна мягкого авторитаризма, политически и экономически балансирующая между Россией и Китаем, страна-клиент. Алжир — страна с военной диктатурой, несменяемым президентом, «ручным» парламентом и чрезвычайным положением по 30 лет — торговый партнер ЕС. Вот весь наш выбор, если говорить о существующих моделях.

Россия до сих пор мечется между всеми этими вариантами. У нас даже была попытка двинуться в сторону канадского варианта, но все это закончилось с приходом к власти Владимира Владимировича. И теперь мы то приглашаем Глазьева, заигрываем с коммунистами и почти двигаемся в сторону варианта Венесуэлы, то вдруг становимся охранителями, активно внедряем православие, преследуем оппозицию, воюем с соседями и постепенно движемся к состоянию изгоя, как Иран. Вдруг — пытаемся жонглировать интересами Европы и Китая, пытаясь найти свою выгоду страны-клиента.

Может быть, мы так и будем некой мозаикой: северным Алжиром с вечным лидером, что-то от Венесуэлы, что-то от Казахстана, что-то от Ирана. Когда все совсем плохо, будем печатать деньги, как Венесуэла. Когда чуть получше, грозить миру, как Иран. Когда можно что-то получить от Китая, будем заигрывать как младший партнер.

Есть еще, наверное, вариант жесткой военной диктатуры — то ли левого, то ли правого толка, то ли Чили при Пиночете, то ли Аргентина при Пероне. У нас наверняка нашелся бы десяток кандидатов из структур ФСБ и МВД, которые бы смогли держать страну некоторое время в «ежовых рукавицах». Но пока я не вижу движения в сторону этого варианта.

Говорить о том, как может прийти модернизация, сложно прежде всего потому, что мировой опыт показывает — без интенсивного внешнего вмешательства отставшие страны не модернизируются; Россия же фактически болеет патриотизмом в его архаичном смысле — боится интеграции, внешнюю помощь воспринимает как зависимость, стремление к сотрудничеству — как покушение на интересы.

Боюсь, что мы опять пойдем по варианту 90-х. Некая сила, новая элита, пришедшая на развалины экономики (в 30-е или позже), будет вынуждена просить помощи на условном Западе, а он будет ей говорить: дадим, но только вы должны принять наши условия и правила игры. Если это получится, то, возможно, у России появится шанс, как в свое время у Южной Кореи. Но придется как-то преодолеть страх и отвращение к «принятию чужих правил игры»