Русская жизнь-цитаты-Март-2017

Интересно, однако ж, что статус «Ваньки» в сорокинском будущем и современном мире различаются, и весьма значительно; чем бы можно было объяснить это? Может быть, дело в том, что кто-нибудь — кто-нибудь, кто относится к либеральной интеллигенции, которая на дух не переносит «Ванькю» и весь стоящий за ним комплекс идеологий, полагая его эстетически никчемным, аморальным и антиобщественным, — хотел бы вычеркнуть его из культуры таким образом?

По правде сказать, в смысле неадекватности тому, что называется «экстралингвистической реальностью», Вэ-Гэ-Сорокин-Штрих напоминает директрису Смольного княгиню Голицыну, которая в декабре 1917-го писала письма своему начальству — императрице — с жалобами на то, что в ее помещениях разместился какой-то Sovnarcomme, который вытесняет Институт: Ваше Величество, что мне делать, какие будут ваши предписания. Как же так, ваше превосходительство, у нас тут, во-первых, первоиздания В.В.Набокова тиражируют, а во-вторых, тут к вам в современность лезет распоряжаться какой-то «ванькя», пишущий про стрельбу из автоматов и «зассанные подъезды». Да уж, лезет, и не то что лезет, он уже — здесь, уже — власть; и если все и дальше будет идти так, как идет, то будущее выглядит для императрицы и ее придворных, чьи интересы представляет В.Г.Сорокин, достаточно тревожно. Ванькя, которого как только ни называли — гунн, хам, варвар, манкурт, шариков, ватник, — внимательно, весело, без заискивания, смотрит в глаза литературным духанщикам, готовый — ведь история это улица с двусторонним движением — спародировать, теперь уже, он — их: будэм дэлат! Бьютэм тэладь!

https://daily.afisha.ru/brain/4792-o-chem-na-samom-dele-manaraga-vladimira-sorokina-obyasnyaet-lev-danilkin/

Из нового романа Владимира Сорокина “Манарага”: “На автостоянке ко мне подходит Борис, почитывающий на советской литературе. Он часто мне предлагает что-нибудь не очень съедобное. Но я не в обиде. Тем более — сейчас. Надо как-то прийти в себя, обрести внутреннее равновесие, войти в привычный ритм жизни…

В руках у густо усатого Бориса сумка с книгами.

– Глянь, Геза. Это постсоветская литература. Отдаю всю вязанку — за пару штук. Здесь пять авторов.

Беру наугад неувесистое поленце: “Я пришел с Родины”. На обложке — бритоголовый автор с проспиртованным взглядом. Листаю. В начале:

Ванькя пронесся по зассанной лестнице, пнул дверь подъезда, словно дырявый бронежилет укропа, попердывающей самоходкой вырвался в родной двор. Мокрым галчонком весна влетела ему в рот, в носу защипало, как от стакана доброй советской газировки. Двор был давно распахнут для весны. Ждала земля, ждали и ребята. Вдруг в арке подворотни, в перекрестье солнечных лучей возникла Таня — короткая юбка, эскимо в тонкой руке, рожь волос. Таня вся сочилась светом. Казалось, она разлетится сейчас сотнями, тысячами первых весенних бабочек-лимонниц! Нужен был сачок из нежных и сильных слов, чтобы сразу, одним махом огрести этих бабочек света. Ванькя яростно, до мути глазной всосал в себя весенний воздух и проорал:

– Я убью тебя, сука!!

В середине:

“За Русский мир на смертный бой летит стальная эска-а-дрилья!!” — со всей мочи пропел бухой Устин и вдруг всхлипнул так, что все пацаны смертельно затосковали, словно оказались на похоронах старого школьного друга.

В конце:

Толян брел наугад по осеннему лесу. Обсосанные хмарью деревья толпились, словно скелеты великанов. Небо набухало. Вдруг нога подфутболила что-то живое в пожухлой траве: еж! Толян присел на корточки, взял в руки колючий клубок. И сразу печаль упала на него с серого неба. “Я тоже еж, — подумал он. — Только иглы свои порастерял. А новые ни хера не отрастают”.

Он бережно опустил ежа в траву, встал. И вдруг как-то сразу, обвалисто и внезапно, ему захотелось до боли, до изжоги, до стона нутряного и до слез просраться в этом лесу и подтереться опавшими листьями.

– Как во сне, бля… — прошептал он и рывком расстегнул свой старый дембельский ремень.

Возвращаю:

– Нет, на таком не жарю. Ты же знаешь, наш век — не мое чтение. Предложи македонцам. У них в горах есть клиентура на постсоветский валежник.

https://www.litres.ru/vladimir-sorokin/manaraga/

Альфред Кох:”Германия уже однажды видела такого Путина. Даже еще покруче. Разве она хочет испытать это снова?)

-Попытки восстановить прежний мир, мир без аннексии Крыма и войны в Донбассе, мир без путинских бомбежек школ и больниц в Алеппо, мир без беженцев и ксенофобии вернуть невозможно. Это уже все случилось и ничего с этим нельзя поделать.

Попытки закрыть на все это глаза и попытаться договориться с Путиным об игре по прежним правилам обречены на провал. Это также бессмысленно, как попытаться пришить отрубленную голову снова к телу и всерьез надеяться, что мертвец оживет.

Давайте подумаем: почему Черчилль отказался заключить мир с Гитлером после «Дюнкеркского чуда»? Ведь в рамках столь популярной сегодня прагматической стратегии ему было это выгодно! Однако от отказался. Он выбрал путь «пота, крови и слез», а не «мира для целого поколения». Почему?