Русская жизнь-цитаты-октябрь 2017

Отношения между властью и творческой интеллигенцией в России штука почище «Фауста» Гете. Это скорее «Тарас Бульба» Гоголя — семейная драма, где отец время от времени (приблизительно каждые сто лет) убивает своего повзрослевшего сына. Между русской властью и русской интеллигенцией есть глубинная внутренняя связь, и поэтому описывать их отношения в терминах вражды и предательства несправедливо. Власть постоянно порождает русскую интеллигенцию, поддерживает ее и потом уничтожает. Это естественный процесс.

У власти и творческой интеллигенции много общего, для начала — обе глубоко «антикапиталистичны», то есть на деле (не на словах, конечно) не признают права частной собственности. Когда русский гений, без всяких кавычек и в кавычках, берет у русской власти (у олигархов, у меценатов, у фондов и так далее) деньги, то он не считает, что что-то ей должен взамен, не чувствует, что он что-то продает или покупает, он всегда выше этого. Русский интеллигент берет у власти то, что ему должны, и как должное. Поэтому и никакой рационализации этих отношений не происходит, никаких обязательств не возникает, и обе стороны это знают.

По умолчанию интеллигенция разрешает платить ей деньги, а власть пользуется возможностью приобрести деньгами ее расположение. Все формальные договоренности, все эти контракты и «росписи» бюджетов воспринимаются как легкий обман друг друга по договоренности, который является допустимым условием этой игры. Никакой политики в отношениях Серебренникова с властью не было, он никому не присягал, ни на что не надеялся, не шел на компромиссы с взглядами, не мучился угрызениями совести по ночам. Он брал то, что ему были должны дать, у своей власти и искренне любил ее за то, что она позволяла ему ставить спектакли, развивать безумные (в хорошем смысле слова, конечно) идеи и вообще хорошо и насыщенно жить. А что еще делает эта власть, ему было все равно, он об этом не задумывался — так же как Мейерхольд, получавший до поры до времени на свои проекты от большевиков то, что никакой капиталистический рынок ему бы никогда не смог предложить. Ведь прекрасно же быть директором театра имени самого себя, созданного на чужие деньги, но у которого нет хозяина.

С моей точки зрения, главным и пока еще почти не осмысленным уроком, который русская интеллигенция может извлечь из дела Серебренникова, является та простая истина, что потеря политической свободы рано или поздно приведет к потере свободы эстетической, свободы творчества. Серебренников пострадал не за право, не за политику, а за эстетику. В какой-то момент его нетрадиционное искусство стало эстетически чуждым власти, и она его отредактировала шершавым языком полицейского протокола.

За три года, прошедшие после начала второй крымской войны, власть существенно изменилась. Она перестала быть эстетически нейтральной, а приобрела четко выраженный профиль — преимущественно черносотенный. Она еще не вся перекрасилась, но уже сильно потемнела. Найдя политическую опору в самых маргинальных, самых реакционных элементах российского общества, власть вынуждена была стилизоваться под их мировоззрение, в том числе принять их эстетику. Сначала ты используешь кого-то в своих политических целях, а потом этот «кто-то» начинает использовать тебя. Власть сама не заметила, как стала заложником тех, с чьей помощью она обеспечивала присоединение Крыма и строила Новороссию. Соответственно изменились ее требования к художнику. В новых условиях ему уже мало быть политически лояльным; надо еще и вписываться в неизвестно откуда взявшиеся эстетические предпочтения власти. Он больше не может делать все, что хочет, тем более за средства бюджета. Выживут только те, кто будет делать то, что надо. Пока «то, что надо» определял серый Мединский, Серебренников еще мог выжить, но когда на горизонте замаячила «черная Поклонская», он потерял свое место на русской сцене. Способ, каким его оттуда выбросили, не имеет значения: он соответствует духу времени.

https://republic.ru/posts/86877?code=b9717e4d55bd950941342984fe5e8ba7

Михаил Ходорковский:”Никакой «дикой Чечни» нет — средневековье у нас в центре столицы. Мафиозный клан «друзей» президента. Некоторые из них могут «заказать» убийство политика, другие — использовать охрану частной корпорации, чтоб заманить в ловушку российского министра (дело Улюкаева), либо на глазах у всего мира шантажировать крупную корпорацию, вымогая миллиарды долларов отступных.