Русские анархисты. 1905-1917

В конце 1919 года Махно получил приказ от красного командования немедленно перебросить свою армию на польский фронт. Приказ прямо преследовал задачу убрать Махно из его родных мест и дать возможность без помех установить там правление большевиков. Махно и пальцем не пошевелил, чтобы сдвинуться с места. Он ответил, что его повстанческая армия – единственная подлинно народная сила на Украине и что она останется здесь, дабы защищать новообретенную свободу народа. Троцкий, сказал он, хочет заменить деникинские «орды» Красной армией, а помещиков – политкомиссарами. Жесткий ответ Троцкого последовал без промедления: махновцы были объявлены вне закона, и он стал готовиться выступить против них. В отчаянной попытке предотвратить такое развитие событий штаб-квартира Махно в Гуляйполе выпустила листовки, призывающие большевистские части не подчиняться приказам, которые могут нарушить «мирное соглашение» с Украиной. Людям нужно не «правление комиссаров», гласили листовки, а «свободный порядок советов». «На насилие мы ответим насилием».

Далее последовали восемь месяцев ожесточенных военных действий, которые стоили больших потерь обеим сторонам. Свою жатву собирала и серьезная эпидемия тифа. Волин, которого болезнь свалила с ног в Кривом Роге, был взят в плен Красной армией и отправлен в московскую тюрьму. Сильно уступая своим противникам в численности, партизаны Махно избегали открытых сражений и полагались на тактику партизанской войны, которую они вели в течение более двух лет Гражданской войны. В одной из своих песен они говорили, как верят в руководство Махно: «Мы разгромим их и уничтожим в этой войне, всех, до последнего комиссара, возьмем в плен. Ура, ура, ура! Мы идем на врага, за матушку Галину, за батька Махно!»

В октябре 1920 года барон Врангель, ставший преемником Деникина на юге России, начал мощное наступление, двинувшись с Крымского полуострова на север. И снова Красная армия обратилась за помощью к Махно, и снова было подписано соглашение, по которому повстанческая армия обрела полусамостоятельное существование под общим командованием большевиков[44]

. В обмен на сотрудничество коммунисты пообещали Махно амнистировать всех анархистов в российских тюрьмах и гарантировать им свободу пропаганды при условии, что они будут воздерживаться от призывов к насильственному свержению советской власти. (Таким образом, Волин, едва оправившись от тифа, смог возобновить издание «Набата» в Харькове и начал подготовку к созыву Всероссийского съезда анархистов, который должен был собраться к концу года.)

Прошло лишь чуть больше месяца, Красная армия сделала решительный шаг к победе в Гражданской войне – и советские руководители разорвали соглашение с Махно. Пусть даже махновцы больше не представляли интереса как военный партнер, но пока во главе их стоял Батька, шаткому режиму большевиков продолжал угрожать дух примитивного анархизма и опасность всеобщей крестьянской войны, пугачевщины. Таким образом, 25 ноября махновские командиры в Крыму, бурно отмечавшие недавнюю победу над Врангелем, были арестованы Красной армией и немедленно расстреляны. На следующий день Троцкий приказал взять штурмом штаб-квартиру Махно в Гуляйполе, где Чека одновременно и арестовала членов конфедерации «Набат», которые собирались в Харьков на свой съезд, и провела налеты на анархистские клубы и организации по всей стране.

Во время нападения на Гуляйполе большинство штаба Махно было взято в плен и отправлено по тюрьмам или же просто расстреляно на месте. Тем не менее сам Батька с немногими остатками армии, которая когда-то насчитывала десятки тысяч человек, смог ускользнуть от преследователей. Большую часть года ему пришлось скитаться по Украине. Наконец, уставший партизанский вождь, продолжавший страдать от незаживших ран, форсировал Днестр и ушел в Румынию, откуда добрался до Парижа.

Неприязнь большевиков к анархистам продолжала расти еще со времени их первых рейдов против Московской федерации анархистов в апреле 1918 года. К 1919 году вооруженные отряды Черной гвардии и агрессивные партизанские шайки – силы, которые могли представлять военную опасность для, властей, – оказались не единственными объектами преследований; интеллектуалы из конфедераций анархо-синдикалистов и «Набата», самым опасным оружием которых были только их карандаши, часто подвергались арестам и задержаниям, особенно те неугомонные, что отказывались прекратить критику «предательств» и «эксцессов» Ленина и Троцкого.

Григорий Максимов подсчитал, что между 1919 и 1921 годами он; попадал за решетку не менее шести раз. Даже такие лояльные «советские анархисты», как братья Гордины и Иуда Рошин, на краткое время оказывались за решеткой.