Русские генералы 1812 года

Это слово как заведенные повторяли примчавшиеся на взмыленных конях адъютанты. Увидев, что французы могут прорвать русские позиции, Кутузов сделал своевременный «ход конем» – быстро бросил в обход слабо охраняемого левого фланга неприятельских войск казачий корпус атамана Платова и регулярные полки генерала Уварова – около 9 тыс. человек – 1/3 всей русской кавалерии. Перейдя Колочу вброд в район деревни Малое, гусары вместе с лейб-гусарами разметали слабую кавалерийскую завесу генерала Дельзона и кинулись на его пехоту. Казаки и лейб-казаки, взявшие еще севернее, перескочили через реку Войну и появилась на фланге противника, угрожая его тылам. Во французских тылах началась паника. О вводе в бой Молодой гвардии уже не могло идти речи. «Я не могу рисковать последним резервом за три тысячи километров от Парижа», – заявил Наполеон своим раздосадованным маршалам. Ему пришлось лично прибыть на левый фланг, чтобы восстановить там порядок.

Большого успеха кавалерийский рейд Уварова и Платова не принес. Увязнув в пехотных каре принца Евгения, они потеряли темп, и перегруппировавшаяся легкая кавалерия Орнано отбросила их назад. Но на время отвлечь внимание Наполеона от боя в центре Кутузов все же сумел. Шли минуты, часы. Французский император, лично разбираясь на берегах Войны с последствиями лихого кавалерийского наскока, терял время, а с ним и возможность победы. Кутузов успел залатать дыры в своей обороне: генерал Дохтуров, возглавивший левый фланг, получил переброшенные с правого фланга войска Остермана-Толстого и успел привести левое крыло русской армии в относительный порядок. Его команда была лаконична и сурова: «За нами Москва! Умирать всем!! Ни шагу назад!!!» Барклай-де-Толли собрал для защиты Курганной высоты элиту своих войск: гвардейские полки – Преображенский, Семеновский, Конногвардейский и знаменитый своим бесстрашием Кавалергардский полковника Левенвольде.

Только в два часа дня пехотинцы Богарне при поддержке кирасир Груши, Лагуссэ и Коленкура вновь атаковали батарею Раевского. Французы обрушили на ее защитников огонь 120-ти, а затем и 300 орудий. После взятия Бородина, Семеновских флешей, центр русской позиции – Курганная батарея – оказался под огнем с трех сторон. Гранаты и ядра сыпались со всех сторон, бороздили землю, крушили все на своем пути. Но лишь к четырем часам батарея была взята ценой колоссальных потерь. Курган вырос в высоту на несколько метров за счет… наваленных друг на друга трупов русских и французских солдат. Исход кровавой схватки за этот «редут смерти» решили 120 эскадронов знаменитых «железных людей» Латур-Мобура. Именно они ринулись в пролом, проделанный Коленкуром. Могучие всадники в желтых медных кирасах, на огромных конях, под развевающимися знаменами неслись за Мюратом, который пытался задавить русских массой тяжелой кавалерии. Одна из этих колонн под началом отважного Нансути ворвалась с тыла, порубила орудийную прислугу и захватила редут. Ударная сила французской кавалерии – кирасиры постоянно находились «на острие копья». Но эта победа дорого стоила Наполеону. «Бородино стало могилой французской кавалерии (погибло 16 тыс. всадников и 25 тыс. лошадей – это 57 % всей кавалерии Мюрата) – лучшей в Европе!», – писали позднее французские участники битвы. Большая часть кавалерии, в основном кирасиры, нашла могилу на Курганной батарее. Мюрат, да и сам Наполеон так и не осознали, что время лихих кавалерийских атак на полевые земляные укрепления, защищенные орудийными батареями, уже прошло.