Русские князья. От Ярослава Мудрого до Юрия Долгорукого

– А потом Болеслав возжаждал присоединить к своим землям еще и Чехию. – Хакон разжигался больше и больше, видимо, он и впрямь был сильно обижен на Болеслава Польского, который выбился из ничего на такую высоту без помощи варягов, не израсходовав, следовательно, на чужеземных наемников ни шеляга. А может, вспомнил, что его мать Добравка происходила от чешских князей. Лестью заманил властелина Чехии Болеслава Рыжего в Краков и там ослепил его. Правда, этот Рыжий тоже был негодником изрядным. Перед тем одного из своих соперников оскопил, другого попытался задушить, зарубил мечом собственного зятя, убил своих воевод. Да еще и в Великий пост, не боясь греха. Может, чехи потому и приняли польского Болеслава, но уже через месяц он должен был бежать из Праги, потому что оказался еще кровожаднее собственного их Болеслава Рыжего… А с германским императором? Сколько раз польский Болеслав заключал договоры с германцами, чтоб на следующий день коварно ударить в спину…

– Слышал, что Болеслав еще шестилетним ребенком был заложником своего отца в Кведлинбурге у германского императора, поэтому имел свой счет с германцами, – сказал Ярослав.

Ему стало неприятно выслушивать все эти истории, в которых многое перекликалось с событиями в его родной земле. Ибо разве самый старший сын Святослава Ярополк не пытался в свое время расправиться с братьями?[48] Пошел на брата своего, который сидел в Древлянской земле, и погубил его. То же самое учинил бы, видно, и с Владимиром, но тот взял верх и отплатил Ярополку его же мерой. А он сам, Ярослав? Проявил непокорность родному отцу. Оскорбил великого князя Владимира, которого знает и боится весь мир, перед которым заискивают даже ромейские императоры. С помощью этих вот бравых забияк Ярослав намеревается теперь столкнуть отца с киевского стола, чтобы засесть там самому. На все Божья воля. Хорошо сказал Эймунд о хазарах и их кагане. Ибо разве это не похоже на то, что происходит у них? Что ныне великий князь в Киеве? Походы его неудачны. Земель больше не собирает. Погряз в разврате, повсеместно идут пересуды о его женах и наложницах, хотя крест целовал и знает закон Божий. Киевский люд, развращенный и обленившийся, толпится на княжьем дворе, возле полных столов, по всему городу пароконные телеги развозят для дармоедов хлеб, мед, мясо и овощи, дружина пирует на серебре и золоте. Не такой властелин нужен ныне Руси. Как сказано в Святом письме: «Даруй же рабу твоему сердце разумное, чтобы судить народ твой и различать, что добро и что зло; ибо кто может управлять этим многочисленным народом твоим?»

– Еще распутством своим известен Болеслав, – не унимался варяг, – да и то сказать: рожденный не от чистого брака, а от соединенных между собой княжескими интересами отца его Мешка и чешской княжьей дочери Добравки. А Добравку Мешко взял уже не девицей, да в том бы еще не было беды, но вот что примечательно: было Добравке уже под тридцать лет, а от таких поздних родов дети вырастают забияками и развратниками. Будучи семнадцатилетним, Болеслав взял в жены дочь маркграфа Рикдага, через год отправил ее назад. Сразу же женился на дочери паннонского князя Гейзы – и снова через год отправил ее к родичам.

– Не подходила ему, видать! – подбросил кто-то из варягов.

– Ну! – разжигался Хакон так, будто речь шла о его собственных дочерях. – Тогда по отцовскому примеру женился на Эмнильде, дочери чешского князя Добромира, и уже эта родила ему множество детей: сыновей, дочерей. Но и этого мало! Прослышал он о твоей сестре Предславе, княже, и возжелал, старый бабник, положить ее себе в ложе!

– Много слыхивал я про Иомсборг[49]

, – переводя разговор на другое, сказал Ярослав, – дивный, сказывают, город…

– Вольный город. – Хакон повел плечом, оправил свою золотую луду. – Все в нем есть. Оружие, меха, дичь и рыба, обученные соколы для охоты, кони всех пород, сукно, шелка, золотая и серебряная посуда, женские украшения, благовония восточные… А золота купцы собирают столько, что и остров мог бы от тяжести утонуть… Потому что Иомсборг стоит на острове, там, где река впадает в море, доступ к нему открыт отовсюду…

Эймунд решил, что появилась добрая зацепка к разговору с князем о плате для дружины, стрельнул глазом на Ярослава.

– Да и Новгород не хуже Иомсборга умеет собирать золото. Правда, княже? Или посадник лучше знает?

Ярослав поднялся.

– Тешусь вельми, что пришли на мое приглашение, – сказал он Эймунду, который тоже встал, потому что пустые разговоры закончились, нужно было выставлять свои условия.

– Послужим тебе, княже.

– Верю, – наклонил Ярослав голову. – Но понадобится большая дружина.

– Имею шестьсот воев, – посмотрел выжидательно на князя Эймунд, – опытные, но…

– Понадобятся все шестьсот, – твердо промолвил Ярослав.

– Ежели о деле, – быстро окинул глазами всех своих Эймунд, – то условия наши таковы: харчи, одежда, и весь припас, и по пол-эрэ серебром на человека ежедневно. А уж за битвы – счет особый.