Русские на Афоне. Очерк жизни и деятельности игумена священноархимандриата Макария (Сушкина)

Эта статья, наполнившая сердца русских иноков, живущих на Афоне и по преимуществу в русских скитах, Андреевском и Ильинском, невыразимою радостию, не прошла не замеченною греческою и даже европейскою печатью. Статья эта признавала русские скиты независимыми от монастырей, на землях которых они поселились и с которыми у скитов бывали непрерывные недоразумения, длившиеся иногда подряд несколько лет. Газета «Ανατου άστηρ» выразила недоумение относительно трех монастырей с монахами русского происхождения, полагая, что под двумя монастырями разумеются монастыри Хиландарский и Болгарский, в которых, по словам газеты, «вошло в обычай совершать богослужение по-славянски», и разъяснила, что афонские обители, к какой бы ни принадлежали народности, в церковном смысле подчиняются Вселенскому Константинопольскому трону[223]

. Враждебная «Θράχη» высказала полное недоумение при чтении данной статьи. «Из существующих на Афоне монастырей числом 20, – говорит газета, – ни один не принадлежит монахам русского происхождения. Если это, при подписании трактата, ускользнуло от внимания Савфет-паши, то неужели мы можем предположить, что не было известно и русскому уполномоченному генералу Игнатьеву, который может более всякого другого знать, какая происходила борьба только из-за одного требования живущих в обители св. Пантелеймона русских монахов – избрать игуменом русского урожденца? И если только ради одного снисхождения находящихся в Патриархии устроено избрание Макария, то из этого не следует, что обитель эта принадлежит монахам русского происхождения. Самая предпринятая тогда борьба, употребленные средства, насилия, наконец, и угрозы, чтобы достигнуть поставления игумена русского происхождения, показывают совершенно противное. Да и те из наших высших клириков, которые с такою безразборчивостию совести работали для успеха и приведения в действие желания русской пропаганды, даже и они не признали тогда русского монастыря на Афоне. Даже сами и те, кто непосредственно в этом заинтересован, выставляя тогда право избрания игумена русского происхождения, никак не решились посягнуть на право господства, что и ясно провозвестили чрез здешний известный их орган „Βυζάντις“ и особою брошюрою.

Но если это одна из этих обителей, которая сан-стефанским трактатом превращается в русскую, хотя уже доказано пространными и неопровержимыми доказательствами, как и какими средствами проползли в оную шайки русских монахов, – какие же это другие два монастыря, принадлежащие монахам русского происхождения?

Разве, может быть, скит св. Андрея, принадлежащий Ватопедской обители, и скит пророка Илии, исключительно русскими населенный и принадлежащий Пандократору? Но § говорит о монастырях, а не о скитах

. Мы не верим, чтобы русский уполномоченный не знал различия между монастырем и скитом. Но здесь-то, видно, и скрывается все искусство стратегической штуки, которою граф Игнатьев, пользуясь неведением подобных вещей уполномоченного Высокой Порты, захотел одним выстрелом убить две дичи: возвести скиты в монастыри и их же, как принадлежность русскую, утвердить. Следовательно, план, коего добивался бывший при Высокой Порте посланник, избранием Макария, Патриарха кир Иоакима и возведением, – чего всякими способами добивались, но не успели, – дикея скита св. Андрея в игумена при Патриархе блаженной памяти Анфиме из Ефеса, – как видно достиг полнейшего успеха. Русское господство над Афонской Горой в непродолжительном времени будет полнейшее! Иначе невозможно объяснить 22 § Сан-Стефанского трактата, касающегося афонских монастырей». Далее названная газета советует Патриархии обратить серьезное внимание[224]

на это «явное попрание церковных и народных прав», «ввиду критического положения, окружающих обстоятельств», работать «с благоразумием даже и с достоинством нации честолюбивой и клиру, понимающему высокую свою миссию», а для сего созвать «великое народное собрание, которое рассудит, что должно делать». В частности газета предлагает сочинить и подать протест европейским державам о присвоении афонских монастырей, подчиненных только неоспоримому господству Вселенского Патриархата»[225].

Создатель новой Болгарии генерал Игнатьев, пишет по поводу той же XXII статьи «Νεολογός», почитая полуостров Халкидики спицею в глазах Болгарии, несмотря даже на то, что он совершенно отделялся от материка, нашел средство и его ославянить, определяя в трактате русское покровительство над членами Русской Церкви в Афоне и химерические, никогда не существовавшие права русских обителей во Святой Горе. Лихорадочное это нетерпение генерала открыло свету, что он за человек и что это за цели, к коим стремились все те в Константинополе махинации, которые называются «болгарский вопрос» и «вопрос обители св. Пантелеймона» и к «которым были притянуты иные как жертвы, а иные и преступно участвовали в оных»[226].