Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века

Сходные впечатления вынес от первого знакомства с Вердером и Станкевич: «Вердер молод, пылок, охотно советует; к нему можно придти на дом и спрашивать». Действительно, очень скоро учеба русских студентов у профессора переросла рамки лекций и превратилась в регулярное личное общение, а осенью 1838 г. Грановский переехал в дом на Kronenstraße, 47, где жил Вердер. Их приватные беседы касались «Логики» и «Философии права» Гегеля[588]. Прекрасной характеристикой взаимоотношений Вердера с русскими студентами служит его сохранившееся письмо к Грановскому, написанное в середине сентября 1838 г. Отвечая на сетования Грановского о невозможности свободно говорить по-немецки, Вердер восклицает: «Да будем же мы все говорить одним языком — языком человечества, доброго, исполненного надежд, терпеливого, ненасильственного! Общий дух, который нас ведет, развяжет нам речь — а Вам также и немецкую». Он восхищен дружбой Грановского и Станкевича и обещает дальше воспринимать их «как одного человека»[589]

. Не менее теплыми станут впоследствии отношения Вердера и с И. С. Тургеневым, М. А. Бакуниным и другими русскими студентами начала 1840-х гг. (см. ниже), для них всех он будет едва ли не ключевым профессором Берлинского университета за весь период обучения.

Пока же, в зимнем семестре 1837–1838 гг. Станкевич, Неверов и Грановский выбрали для себя основными лекции двух университетских профессоров, посещая у Вердера курсы логики и метафизики, а также историю новой философии от Декарта до современности, и у Ранке курс новейшей истории, начиная с XVIII столетия. Станкевич писал об этих занятиях как о «таких сокровищах, над которыми нам придется работать до кровавого пота, потому что заниматься не значит только ходить на лекции. Представьте, что нам придет думать над логикою, читать Декарта, Лейбница, Фихте и проч. — А над новою историей, читать источники — безделица? Философия и современный мир — вот два господствующих занятия на нынешний семестр»[590]

.

Кроме того, в том же зимнем семестре друзья посещали лекции по истории искусства, слушали курс философии права, который читал известный берлинский профессор Э. Ганс (после его смерти в 1839 г. Неверов посвятил ему некролог, опубликованный в «Отечественных записках», в котором описал идеальные черты университетского ученого, способного «возбуждать в слушателях живой интерес ко всему, что составляет достоинство человека» [591]).

После напряженного семестра на весну и лето 1838 г. были запланированы путешествия. Грановский, получивший от Министерства народного просвещения разрешение на продление своей командировки еще на один год, в начале апреля выехал в Дрезден, Прагу и Вену для работы с источниками и изучения славянских языков. Неверов тогда же ожидал ответа на письмо, направленное им попечителю Московского университета графу С. Г. Строганову, с просьбой о принятии «в число кандидатов, приготовляющихся к профессорскому званию, для получения кафедры истории, с назначением со стороны Московского университета в течение двух годов содержания, по примеру прочих»[592]

. Однако его прошению было отказано из-за отсутствия вакансий, поэтому Неверов, готовившийся уже было все лето провести в Берлине за занятиями, в начале мая отправился вместе со Станкевичем в путешествие по Германии. Первоначально друзья хотели остаться в Саксонии, но по совету врача Станкевича из Дрездена повернули на юго-запад и отправились на Рейн. По дороге они, конечно, не миновали Веймара, где посетили дом Гёте[593]. В курортном городке на Рейне Бад Эмсе в конце июня произошла их встреча с двадцатилетним И. С. Тургеневым, которого Станкевич знал еще по учебе в Московском университете. Этой встрече суждено было положить начало новому этапу жизни кружка: в Тургеневе, собиравшемся зимой слушать лекции в Берлинском университете, Станкевич и Неверов сразу нашли «милого и приятного товарища», о чем сообщали Грановскому и радовались расширению своих рядов[594]

.

Вернувшись в Берлин, Станкевич и Тургенев 24 октября 1838 г. одновременно записались в студенты (в матрикулярной книге их записи идут одна за другой) и вместе слушали университетские лекции в течение еще одного семестра[595]. Тургенев некоторое время жил в одном доме с Неверовым, который ввел его тогда же в салон Фроловых и познакомил с Фарнхагеном фон Энзе. Не прерывалось и постоянное общение с возвратившимся в Берлин Грановским (хотя по состоянию здоровья тот вынужден был искать себе новую квартиру поближе к университету), так что осенью 1838 г. интеллектуальная жизнь «берлинского кружка» Станкевича продолжилась с новой силой [596].