Русские в Берлине. Сражения за столицу Третьего рейха и оккупация. 1945

Ответ прост: они двигались с осторожностью, с чрезвычайной осторожностью. На этой последней стадии войны их армии ничем не отличались от войск Эйзенхауэра и Монтгомери, которые не имели ни малейшего намерения принимать на себя неоправданный риск теперь, когда все уже было предрешено. Развевающиеся знамена, высокопарные приказы, манящий звук слова «Берлин» не могли скрыть факт того, что настоящей, хоть и не произнесенной вслух директивой была осторожность, осторожность и еще раз осторожность.

Для описания реальной сцены сражения нам остается мельтешащий повсюду гитлерюгенд с фаустпатронами, эсэсовские снайперы, стреляющие по бойцам Красной армии с верхних этажей берлинских многоквартирных домов, и советские танки, стреляющие в ответ и погребающие снайперов под обломками. И конечно, бомбардировки и артиллерийский огонь, несущие разрушение с безопасного расстояния и практически без риска для себя.

Мы в неоплатном долгу перед товарищем Маршановым, корреспондентом газеты «Правда», за следующие строки:

«После того как мы миновали гряды холмов, озера и бесчисленные речушки и каналы близ Зелова, наши солдаты написали на стволах своих орудий лозунг «Первый выстрел – по Берлину». Возле поселка Хиршфельд все еще продолжался бой, когда голос командира дивизии, гвардии майора Демидова, отдал приказ: «По Берлину – огонь!» Это случилось 21 апреля, в 13:10. Вдруг перед нами возникло несколько странных видений, одетых в гражданские пиджаки, но в армейских штанах цвета хаки. «Вы солдаты?» – «Нет». В нос ударил кисловатый запах дешевого алкоголя, исходящего от их нахальных пьяных физиономий. Это были сопляки из гитлерюгенда. Один судорожно вздохнул и расплакался. Они стреляли по нашим из засады. Оказавшись в ловушке, они постарались по-быстрому переодеться в гражданское и сбежать. Полицейские в незапачканных пальто выползли из подвалов. Они мгновенно поприветствовали нас и с ходу выдали всю полицейскую команду».

Газета «Известия» от 17 апреля опубликовала статью своих специальных корреспондентов, братьев Тур, под заголовком «Банда Гитлера».

«Их убеждения складываются, как лезвия перочинных ножей», – сказал один из наших лейтенантов о взятых в плен на занятых нашими войсками территориях гитлеровцах. Однако даже сложенный нож все равно остается ножом. Его убийственное лезвие скрыто внутри безобидной на вид рукоятки. Мы проходили через множество немецких городов и разговаривали со многими из таких гитлеровцев. Что нас больше всего потрясло, так это полное отсутствие человеческого достоинства. Сейчас они притворно изображают раскаяние или полное неведение, делают постные лица и выставляют напоказ монашеское послушание. Но все это лицедейство. Стоит только вспомнить немецких офицеров, поразивших нас своей необразованностью. Например, был такой Квад, немецкий летчик, который учился в Мюнхенской академии искусств, но при этом не мог назвать имени ни одного немецкого художника, кроме Альбрехта Дюрера».

The Times от 27 апреля 1945 года сообщала насчет боевого духа солдат Красной армии следующее: «Сейчас русские напевают себе под нос, тогда как раньше они предпочитали драться молча или идти в атаку, распевая хором».

Что до несходства между исключительным героизмом Красной армии и относительно спокойным переходом[26], который она совершила на этом этапе войны, то обширные и поминутно расписанные воспоминания командира 11-го танкового корпуса, Ющука И. И.[27], дают особенно наглядное представление на этот счет. Ющук украшает каждую часть фразами вроде «Все попытки фашистов сопротивляться наступлению… Танковая бригада потерпела неудачу…». Или: «За доблесть при отражении контратаки противника лейтенант N.N. и сержант X.X. представлены к званию Героя Советского Союза». Или: «Перед частями и подразделениями корпуса поставлена задача атаковать и сломить упорное сопротивление гитлеровцев, цепляющихся за каждую промежуточную позицию, за каждый природный рубеж обороны».

Отбросив всю его героику, повествование Ющука можно было бы прочесть следующим образом:

«На второй день наступления наш корпус прорвал вторую линию немецкой обороны в районе Вербига. Вместе с 35-й гвардейской стрелковой дивизией, после предварительной артподготовки, в 10:00 утра мы пошли в атаку. В 10:30, силами одной танковой бригады, был занят Нойвербиг». И все. Оттуда до Берлина не осталось других «оборонительных поясов», кроме отдельных опорных пунктов и слабо обороняемых деревень, ферм, рощ, холмов, речушек и оврагов.

С некоторым сожалением Ющук отмечает, что его танкам пришлось несколько дней оставаться со стрелковыми частями Чуйкова. Еще он добавляет, что реки, озера и каналы ограничивали ему свободу маневра.