Русские в Берлине. Сражения за столицу Третьего рейха и оккупация. 1945

Форсировав небольшую речку Флисс, Красная армия вошла в деревню Вульков. Одновременная попытка завладеть деревушкой Горлсдорф южнее Вулькова была отражена немцами. Ющук, возможно не осведомленный о последствиях, продолжает: «С небольшими потерями бригада отступила в лес, находящийся в километре от Горлсдорфа». Немного погодя он пишет: «Успешное продвижение корпуса вдоль Флисса и быстрый выход к Вулькову и в сектор Требница произошли благодаря обнаружению слабого места на правом фланге противника».

То, что командир танкистов описывает как «успешное продвижение», на самом деле являлось заурядным военным маневром. Со времен Сталинграда, во время всех наступательных операций, у советских генералов были куда более высокие стандарты.

Метод, примененный против Зелова – а ранее и против в сотни раз более значительных объектов, – то есть обойти защищенные позиции и оставить окруженную группировку вариться в собственном соку, был использован и под городком Букков. С этой целью танковый корпус разделили на две оперативные группы: северную, состоящую из двух бригад, двух полков, двух батарей зенитной артиллерии и двух минометных расчетов, вел сам командир корпуса; южной группой, состоящей из двух танковых бригад, командовал начальник штаба корпуса Гриценко[28]. В этой миниатюрной операции обхвата, с использованием столь огромных ресурсов, крохотная деревушка Эггерсдорф сама упала в руки подразделения лейтенанта Красильникова. Ющук описывает это событие следующим образом:

«Наши хорошо замаскированные разведывательные группы приблизились к ближним домам местечка со стороны Нойвербига. Из опросов местных жителей и на основании собственных наблюдений лейтенант установил, что место наводнено гитлеровской пехотой, но танков здесь не было. Он решил испробовать силу противника на прочность и погнал танки на полной скорости. Его примеру последовали другие подразделения. Началось уничтожение гитлеровской пехоты. Фашисты отступали, но скашивались огнем наших танков и легкой артиллерией. Несколько фашистских орудий открыли беспорядочный огонь. Вскоре наши танки заставили смолкнуть последнее фашистское орудие».

Отчет также проясняет, насколько велики были силы немцев в этом «деревенском сражении»: три противотанковых орудия калибром 75-мм и 17 солдат. С учетом этих цифр полное драматизма повествование генерала звучит, как сознательная ирония[29]

.

301-я стрелковая дивизия полковника Антонова (Антонов Владимир Семёнович, генерал-майор, командир 301-й стрелковой Сталинской ордена Суворова 2-й степени дивизии, Герой Советского Союза) наступала точно так же неспешно. В конце второго дня наступления она вышла к второй линии немецкой обороны близ Вулькова. «Здесь, между Гузовом и Вульковом, мы впервые познакомились с гитлерюгендом».

«Они действительно были пьяны, как утверждала «Правда»?»

«Да, они находились под воздействием алкоголя, – тщательно взвешивая слова, ответил Антонов. – Не скажу, что пьяны в стельку, но явно навеселе. Шли в бой без какого-либо артиллерийского прикрытия, и кое-где нам пришлось схватиться с ними врукопашную. Во всех солдатских книжках гитлерюгенда имелось изображение Гитлера. Мы взяли этих парней в плен, и к следующему дню, когда они немного пришли в себя, один из их офицеров попросил…»

«Офицер СС?»

«Да, конечно… Он хотел знать, что следует сделать его молодым солдатам, чтобы доказать, что они нам больше не враги. Они осознали, что поражение Германии неминуемо; ведь все они так молоды и обеспокоены обустройством собственной жизни. Я был слишком занят, командуя собственным подразделением, чтобы заниматься еще и их проблемами. Поэтому отправил пленных и их офицеров в тыл, однако подал своему командиру корпуса довольно подробный рапорт об этой встрече. Также на этом участке я впервые увидел лагерь для Fremdarbeiter – кажется, так у вас было принято называть иностранных рабочих?»

«Мы и сейчас так их называем, точнее, снова начали называть».

Однако Антонов пропустил иронию мимо ушей.

«Это было возле Вулькова. Мои люди только что выбили немцев из местного трудового лагеря. Я тогда увидел иностранных рабочих, разрывающих колючую проволоку голыми руками и бросающихся сквозь проделанные ими дыры на свободу. Они были ужасно худыми и изнуренными. Крича и размахивая руками, они ринулись ко мне, догадавшись, что здесь командую я. Я хотел подойти к ним, но мой доктор не позволил мне».

«Ваш доктор?»