Вот что пишет историк В.З. Роговин: «В 1928–1929 годах «за участие в антипартийной группировке Султан-Галиева» был исключен из партии ряд руководящих работников Татарской АССР и Крымской АССР. «Султан-галиевцы» были обвинены в связях с пантюркистским движением за рубежом и даже с генеральными штабами некоторых зарубежных стран… В 1930–1931 годах волна репрессий против «национал-уклонистов» прокатилась по Белоруссии, где были арестованы один из секретарей ЦК, несколько наркомов и другие руководящие работники республики. Им вменялась в вину связь с организацией «Союз освобождения Белоруссии», по делу которой было осуждено 86 деятелей белорусской науки и культуры. Толчок репрессиям в Казахстане был дан телеграммой Сталина секретарю Казахского крайкома Мирзояну, требовавшей «сосредоточить огонь против казахского национализма и уклонов к нему». На XVII съезде ВКП(б) Ярославский сообщил, что со времени предыдущего съезда только в 13 республиканских, краевых и областных организациях было исключено из партии за «националистические уклоны» 799 человек. Основная часть из них пала на Украину, где, по словам Сталина, националистический уклон разросся до государственной опасности и «сомкнулся с интервенционистами» («Сталинский неонэп»).
Иосиф Виссарионович, как и все большевики, выступал за «догоняющее» развитие окраин. Но только акценты он расставлял по-иному, нежели Ленин и Бухарин. На XIII съезде РКП(б) в 1924 году он заявил: «…нужна действительная, систематическая, искренняя, настоящая пролетарская помощь с нашей стороны трудящимся массам отсталых в культурном и хозяйственном отношении национальностей. Необходимо, чтобы, кроме школ и языка, российский пролетариат принял все меры к тому, чтобы на окраинах, в отставших в культурном отношении республиках, – а отстали они не по своей вине, а потому, что их рассматривали раньше как источники сырья, – необходимо добиться того, чтобы в этих республиках были устроены очаги промышленности».
Вот «помощь» – это уже совсем другое слово, и тут уже заметен иной смысл. Выравнивать развитие разных регионов державы было необходимо. И не с точки зрения альтруизма, но из элементарно прагматических соображений. Собственно, на это и указывал Сталин, когда отмечал, что национальные меньшинства «занимают наиболее нужные для хозяйственного развития районы и наиболее важные с точки зрения военной стратегии пункты». В самом деле, стране предстояла индустриализация, и нельзя было допустить наличие в ней огромных регионов, сильно отстающих от Великороссии. Это было опасно хотя бы уже и в плане военно-политическом. Так, среднеазиатские регионы «подпирали» Россию с юга, что делало их крайне привлекательными для разного рода внешних недоброжелателей. Это Англия могла позволить себе держать разные колонии в состоянии отсталости. Они находились от нее на существенном отдалении и были важны с точки зрения геоэкономики. Но СССР представлял собой единый территориально-пространственный комплекс. Брошенные, депрессивные регионы могли бы стать источником постоянных волнений, искусно раздуваемых извне.
Необходимость освоения Средней Азии и Казахстана стала особенно очевидной с началом Великой Отечественной войны. Там нашли убежище миллионы людей, спасавшихся от агрессора. Один Узбекистан принял миллион беженцев. Огромное значение имела и эвакуация промышленных предприятий. Только в первые три месяца войны сюда было эвакуировано 308 крупных заводов. Совершенно очевидно, что для эвакуации, размещения и функционирования необходимо было наличие хоть сколько-нибудь развитой инфраструктуры.
Кстати, о Средней Азии. В СССР поднимали национальные окраины, но с них же и требовали. И это весьма точно подметил С. Кара-Мурза:
«…Шафаревич обращается к образу крови. Он напоминает, что во время войны были убиты 1 русский из 16 и 1 узбек из 36. Что означает этот намек? Узбекам по тайному приказу Сталина давали бронь?.. Шафаревич уводит от сравнения, которое так и напрашивается: сколько узбеков было убито в Первой мировой войне? Он умалчивает о том, что только при советском строе была создана возможность расширить воинскую повинность на нерусские народы. А в царской России узбеки были невоеннообязанными. Попытка привлечь мусульман Средней Азии и Казахстана во время Первой мировой войны даже к тыловым работам вызвала волнения и восстания. И вот, вместо того, чтобы напомнить, что в 1941–1945 гг. каждый погибший узбек или казах «заместил» русского, И.Р. Шафаревич разжигает темную ревность» («Советская цивилизация»).