Русские Вопросы 1997-2005 (Программа радио Свобода)

Мысль о происхождении трагедии из культа Диониса, повторяем, - не ивановская: это и есть то, что открыл Ницше. Но Иванов пошел дальше: он показал, что тему Диониса нельзя ограничивать рамками эстетическими, что это тема религиозная и мистическая. Следует поставить вопрос не о происхождении трагедии, а о происхождении самой дионисийской религии: о трагедии не как эстетическом жанре, а, так сказать, жанре бытия. Традиционно религию Диониса выводили из практики сельскохозяйственных народов, из реальности природного цикла, из культа растительных сил. Иванов выдвинул иную реальность как источник дионисийства - смерть и пол.

Существует мнение, по которому мотивом оргиазма дионисийского являются «растительные чары», то есть заклинание духов растительности, магическое пробуждение природных сил... Сельский оргиазм других народов целесообразен; его магия служит потребностям практическим. Трудно отыскать что-либо подобное в дионисийском оргиазме.

Вместе с тем целая обширная область дионисийских явлений, не имея ничего общего с идеею растительности, ясно выдает свое отношение к идее загробного существования и к культу хтонических, или подземных, сил. Эту-то сферу религиозных представлений и действий, наравне с внутренне родственной ей сферою религиозных представлений и социологических явлений, связанных с идеею пола, и дОлжно, по нашему мнению, считать первоначальною в дионисийском оргиазме. Отношение к растительности было только выведено из хтонической стороны Дионисова служения. ... это религия бога умирающего и погребенного, то есть нисходящего в свое подземное царство... моменты оргиазма были приурочены прежде всего к тризне и поминкам, - как и дионисийские празднества исторической Греции, так часто сопровождаемые поминками по умершим, суть или тризны по Дионису, или ликования о смерти, им преодоленной. ...Но если в дионисийском культе первична тризна, - есть ли место на тризне утверждению полового начала? Несомненно. Обширная и самостоятельная сфера эмоциональных состояний, ему отвечающих, не только психологически, но и логически связана с почитанием душ. Она противопоставляет смерти рождение и возрождение и, сочетаясь с представлениями о существовании загробном и о мире ночного солнца, творит целое действенной идеи бога Диониса. Половое соединение полярно смерти, и похоронам ответствует свадьба. Именно культ хтонического, подземного Диониса и соединяется с оргиазмом чувственным.

Дионисийство, в другом месте говорит Иванов, - это «благовестие радостной смерти».

Чрезвычайно важным моментом в дионисийстве - то есть в объективно сущих глубинах бытия - выступает уже и не пол, а вражда полов, приобретающая значение изначального бытийного конфликта - подлинного источника трагедии:

Менада любит - и яростно защищается от любовного преследования; любит - и убивает. Из глубины пола, из темного стародавнего прошлого борьбы полов возникает это зияние и раздвоение женской души, в котором женщина впервые обретает полноту и подлинную целостность своего женского сознания. Так родится трагедия из самоутверждения женского существа, как диады. ... Так утверждается в трагедии, посредством раскрытия извечной двуначальности женственного, женская цельность и - посредством тяготения трагедии к смерти - женщина, как древнейшая жрица, женская стихия, как стихия Матери-земли, Земли-колыбели и Земли-могилы.

От эстетики - снова к онтологии, к прозрению бытийных глубин:

...древнейший оргиазм и сам по себе естественно подчеркивает и выдвигает начало пола. Религия разрыва и разлучения утверждала свою коренную идею в противоположности полов, основном и глубочайшем разъединении мира. Религия исступления, выхода из себя, разрушения личности и слияния с целым живой природы находила исход своим восторгам чрез погружение человека в хаотическую беспредельность пола. Чувство пола было чувством всей тайны, подосновою всех боговещих, внечеловеческих переживаний духа. Ибо в то время, как любовь выбирает и обособляет личность, ее корни глубоко уходят в хаос безличного. Половая страсть, на миг прозревшая светлым оком любви, остается сама по себе темной и слепой. В каждом отдельном соединении индивидуумов весь пол ищет всего пола, идея рода торжествует над идеей особи, и любящиеся с изумлением и ужасом открывают в своей страсти символы и эмоции первобытной, первозданной вражды, положенной между двумя полюсами живой природы.

Древнейшие указания обнаруживают первобытную войну полов, соединенную с оргиями Диониса ...