Русский Афонский отечник ХІХ-ХХ веков

И это пишет старец, тело которого носило на себе следы многочисленных военных ранений! В другом письме он вынужден признаться, что причина его лености – его военное прошлое: «Раны мои открылись, как и всегда, но в этом году гораздо чувствительнее, и не позволяют выходить на свежий воздух, и при движении усиливают кровотечение». [196]

Вся братия любила отца Мелетия. Он был ко всем очень вежлив, со всеми любезен, в беседе назидателен. Он и материально помогал монастырю. Свою военную пенсию в 350 рублей, которую получал до конца жизни, всю отдавал обители.

Отец Мелетий при приближении конца земного пути завещал следующее: «Святая икона „Путеводительница“, написанная для меня, да будет при мне до смерти в утешение и напоминание о сроке, данном мне на покаяние. После смерти же и эта святая икона должна перейти в пользу обители в ту же церковь преподобных афонских».

Преставился отец Мелетий 26 сентября 1905 года. 25 сентября в начале бдения ему стало плохо, и во втором часу на 26 сентября он отошел ко Господу. Умер тихо, безмятежно и болел-то всего перед смертью неделю. Погребли его 26 сентября, после вечерни, соборно, в присутствии всей фиваидской братии.

Схиархимандрит Иоасаф (Донсков)

Схиархимандрит Иоасаф (в мiру Яков Петрович Донсков) родился в 1816 году в семье казака города Уральск Оренбургской губернии. Яков не пошел по пути своего отца и не стал военным, а поступил в духовную семинарию, после окончания которой стал сельским священником. После смерти жены он поступил в уральский Николаевский мужской монастырь, где был пострижен в мантию с именем Иоанникий. Впоследствии он стал настоятелем этого монастыря и почти 20 лет руководил им. В возрасте 62-х лет отец Иоанникий оставил свой игуменский пост и, передав его своему ученику, решил остаток жизни провести на Святой Горе Афон.

В 1878 году отец Иоанникий прибыл на Афон, где отцы Пантелеимонова монастыря с радостью приняли известного тогда по всей России опытного старца в число братии. 29 марта 1879 года отец Иоанникий был пострижен в схиму с именем Иоасаф. Старцы монастыря дали ему самое трудное послушание – быть духовником в Старом Руссике, который славился по всему Афону строгостью монашеского устава. Братия Старого Руссика с большим энтузиазмом приняла нового духовника, искусного во всех делах духовной жизни.

В 1882 году старцы обители попросили отца Иоасафа поехать на Новый Афон для духовного окормления тамошнего братства, на что смиренный послушник безропотно согласился, хотя его душа оставалась на Афоне. То, как он заботился о благополучии и повышении статуса Симоно-Кананитской обители, хорошо видно из его письма, отправленного в апреле 1884 года к отцу Макарию. Вот что он пишет: «Спешу уведомить Вас о радостном для нас событии. Наш отец игумен (иеромонах Иерон (Носов)) по моему ходатайству награжден наперсным крестом... Для пользы нашей юной обители я нахожу нужным дать отцу Иерону митру по примеру того, как в Михайловской пустыни настоятель имеет ее. Поэтому прошу Вас, не благословите ли мне вновь об этом ходатайствовать, но чтобы отец Иерон не знал». [197]

Через три года, в 1885 году, по благословению отца Макария отца Иоасафа направили для духовной помощи подворью монастыря в Константинополь. О его глубоком смирении свидетельствует письмо от 20 декабря 1885 года: «Прибыл благополучно в Константинополь и принял послушание духовника служащей братии и приезжающих на подворье паломников вверенной вам обители, которое я благодатью Божией и Вашими святыми молитвами по силе возможности моей постараюсь исполнять. Чтобы исповедоваться самому, как требует того священный долг, я предложил духовнику отцу Протасию исповедоваться у него. Но он отказался, ссылаясь на то, что не имеет от батюшки игумена благословения. Вследствие этого я прошу Ваше преподобие предложить отцу Протасию меня исповедовать». [198]

Любовь отца Иоасафа к собратиям и здесь проявилась всесторонне. Он как на Новом Афоне тайно заботился об отце Иероне, так и здесь старался во всем помочь отцу Паисию (Балабанову). Вот отрывок из его письма к отцу Макарию: «Я полагал бы, батюшка, для пользы святой обители отца Паисия рукоположить в иеромонахи. Пусть он занимался бы одной исповедью, этим он не уступил бы отцу Ионе Киевскому. Поэтому осмеливаюсь Вас, батюшка, просить отца Паисия рукоположить в иеромонаха, в этом вы не будете раскаиваться». [199]