Русский апокалипсис

Люди, которые соображают, что Ходорковский хочет успеха России, слишком далеки от народа. Гораздо ближе к народу прокурор: он как истинный начальник наводит на народ страх. Прокурор хоть и готов этот народ приговаривать, как при Сталине, за все что угодно к расстрелу, — но он все равно наш: одних расстреляют, другие, похожие, снова вырастут. Мы — народ. И непохожих нам не надо. А то приходит Ходорковский, как тень из будущего, и всех пугает своим умом и прозрачностью своей компании. «Я, мол, налоги плачу с 1994 года!». Обрадовал! Ужас какой! У нас-то и денег нет, чтобы налоги с них платить. А вдруг он станет когда-нибудь президентом? На хрена нам этот чистоплюй! Он один чистый — а мы все грязные. Он — непьющий, а мы — пьющие. Он любит Америку, а мы ее, эту Америку, в гробу видали! Если ты — олигарх, то удиви нас, накупи себе яхт и катайся по морю! А то все равно у него в камере — холодильник и телевизор, а у нас в сортире труба течет десять лет! Ну, так и посадим его за это. Но Ходорковский даже из тюрьмы пишет письма и волнуется за будущее. Прямо, как Дон-Кихот! Ему намекали: вали за границу. А он назло всем: не поеду! Ну, напустили на него маскарадные костюмы, устроили карнавал. У нас не любят, когда кто-то назло всем делает, даже из лучших побуждений. В этом проступает высокомерие. Ходорковский — жертва высокомерия.

Причем, высокомерие — с самого детства. В отрочестве Ходорковский был плотником — да хорошо ли это? Он всегда хотел заработать побольше денег. У него три высших образования — некрасиво! В этом его ошибка: недостаточно в нем лени, Обломова, пофигизма («а нам все равно…»), умения провалить экзамены. А нет лени — нет нашего умиления. И очки его ярко сияют — не замусолены. Ему бы набычиться, зареветь белугой, а он входит в камеру налегке, как херувим: «Здравствуйте, я — Миша». У нас тюрьмы злые, они — опускают, у нас тюремщики — нищие люди — зарплата — сто баксов в месяц, так зачем напускать на себя неуместную в мертвом доме вежливость? А помните эту сцену в суде — его последнее слово? Он там всем кланяется, всех благодарит: и жену, и родителей. Нескромно как-то, сплошной пиар.

Розанов когда-то возмущался, что Чернышевского сослали в Сибирь. Такую кипучую энергию не обратили на пользу государству! То же самое и с Ходорковским. Хотя, с другой стороны, зачем прокурору энергия Ходорковского? Прокурор живет по понятиям великого русского консерватора Константина Леонтьева: надо подморозить Россию, чтобы не воняла. Нам что важнее: компьютер или Сталин? Вопрос — риторический. Так что никакого кризиса либерализма в стране не было и не будет — потому что здесь никогда не было либерализма. Народ не допустит. Это и глупому понятно.

Да, мы развалимся, лопнем как страна, если не будем считать Ходорковского положительным героем. Но лучше развалиться, чем переродиться, предать себя, стать дополнительной извилиной Ходорковского. Так будем стоять насмерть за нашу душу! Суд над этим героем — не политический театр, как кажется нашим интеллигентам. Это — защита Сталинграда. Ни шагу назад! Нас так всех за десятки и сотни лет перекособочило, что ходящие прямо, без помощи четверенек, нам представляются уродами, если не преступниками. В этом трагическая мораль сочинения о Михаиле Ходорковском.

Ходят разные слухи о том, кто написал это сочинение. Некоторые приписывают его перу самого президента России. Какой бред! У него нет времени писать: он ведь спасает Россию. По-своему, конечно, но спасает. По-нашему спасает! Однако в Кремле есть другие писатели. Талантливые люди. Ждем от них роман с продолжением.

Мочить писателей в сортире

(Открытое письмо Президенту России В. В. Путину)

Москва, 4 сентября 2002 года

Уважаемый господин Президент,

Россия, как Вы знаете, великая страна, но это ей никогда не мешало делать порой большие глупости. Одной из таких ярких глупостей была скрытая и открытая война властей, как при царях, так и при коммунистах, с русской литературой. Власть учила писателей, о чем им нельзя писать, а писатели учились обманывать ненавистную власть и писать то, что не могли не писать. В результате, русская литература стала великой и прославила Россию на весь мир, всем известны ее имена, а ее гонители — позор России.

Казалось бы, это настолько очевидно, что подобному мракобесию должен был наступить конец, и так вроде бы и случилось, во всяком случае, последние десять лет литературу оставили в покое. Однако идея управлять литературой оказалась, как чума, живучей, и сейчас, во время Вашего президентства, она снова обретает характер военных действий.