Русский Берлин

«В Доме искусств все уже знали, что в Берлин прилетел Сергей Есенин с Айседорой Дункан и они придут в Дом искусств. Народу собралось много. Шла обычная программа, но все явно ждали Есенина. И действительно, эти знаменитости приехали, но почти к концу вечера. По залу пробежали голоса: «Есенин, Есенин приехал».

Он вошел в зал впереди Айседоры. Она — за ним. Это пустяк. И все-таки характерный: муж с женой так не ходят. Есенин был в светлом костюме и белых туфлях. Айседора в красноватом платье с большим вырезом. Есенина встретили аплодисментами. Но далеко не все. Произошло какое-то замешательство, в публике были поклонники и противники Есенина. Во время этого замешательства и общего шума один больше чем неуравновешенный (умопомешанный) эмигрант (крайне правых настроений) вдруг ни с того ни с сего заорал во все горло, маша рукой Айседоре Дункан: «Vive L’Internationale!» Это было совершенно неожиданно для всех присутствующих, да, наверное, и для Айседоры. Тем не менее, она с улыбкой приветственно помахала рукой в сторону закричавшего полупомешанного и крикнула: «Споемте!» Общее замешательство усилилось. Часть присутствовавших запела «Интернационал» (тогда официальный гимн РСФСР), а часть начала свистать и кричать: «Долой! К черту!» Н. М. Минский неистово звонил, маша председательским колокольчиком, Есенин почему-то вскочил на стул, что-то кричал об Интернационале, о России, о том, что он русский поэт… И, заложив в рот три пальца… засвистал, как разбойник с большой дороги. Свист. Аплодисменты. Покрывая все, Минский прокричал:

— Сергей Александрович сейчас прочтет нам свои стихи!

Свист прекратился, аплодисменты усилились. Стихли. А Есенин, спрыгнув со стула, подошел к председательскому месту и встал, ожидая полного успокоения зала. Оно воцарилось не сразу. Айседора села в первом ряду, против Есенина. И Есенин зачитал… Голос у Есенина был, скорее, теноровый и не очень выразительный. Но стихи захватили зал. Когда он читал: «Не жалею, не зову, не плачу, / Все пройдет, как с белых яблонь дым» — зал был уже покорен. За этим он прочел замечательную «Песнь о собаке» А когда закончил другое стихотворение последними строками: «Говорят, что я скоро стану/ Знаменитый русский поэт!» — зал, как говорится, взорвался общими несмолкающими аплодисментами. Дом искусств Есениным был взят приступом».

Встреча с Горьким

Толстые по просьбе Горького организовали ему встречу с Есениным, как оказалось, последнюю для обоих. Для этого был устроен завтрак у Толстых на Курфюрстендамм. Поначалу беседа у двух «великих» не склеивалась. Было видно, что Есенин робеет. Но после кофе и чтения им стихов они разговорились.