Русский быт в воспоминаниях современников. XVIII век

Однако ж Петр скоро заметил, как обманулся он в этом человеке. Да и действительно ученость его простиралась не дальше того, как обыкновенно доходит она в Папистских монастырях в Польше. Но зато в иезуитских училищах он так крепко вбил себе в голову Папистские правила о преимуществах духовенства и его независимости, что всего меньше мог помочь Петру в исполнении его намерений, которые совершенно противоположны были вышесказанным правилам. На самом деле он не прямо, но сильно, перечил его намерениям, особенно касательно намерения убавить лишнего богатства у церквей и возвратить духовных к умеренности, требуемой их званием, так что пока он был жив, это дело не состоялось; однако ж поступал при том так осторожно, что нельзя было сделать ему никакого упрека в этом случае. Несмотря, что этот образ его действий для Петра I не остался тайной, Царь все-таки давал ему это почувствовать тем только, что холоднее прежнего обходился с ним: эту необычайную мягкость нельзя приписать ничему другому, кроме нежелания Петра обнаруживать преждевременно свои намерения немилостью к Яворскому, в отраду и утешение старинным Православным Русским сердцам: он оставил его на месте до тех пор, пока не пришел в совершенную зрелость новый порядок церковного управления, над которым он между тем трудился с Прокоповичем.

...

И. Фоккеродт

2.

Петр Алексеевич не хотел признавать главою своей церкви никого, кроме себя. Отважиться на такое предприятие и суметь привести его в исполнение было, конечно, делом весьма не легким и требовавшим большой смелости. Почести, оказываемые в прежние времена патриарху, доходили почти до обожания. Ежегодно, в память шествия Мессии в Иерусалим, он в сопровождении всего духовенства торжественно проезжал по улицам Москвы на богато убранной лошади, смиренно ведомой самим царем, который перед тем держал и стремя, когда патриарх садился на нее.

Русские, еще грубые, способны были поддаваться внешним впечатлениям гораздо более, чем влиянию рассудка. Зная это, царь старался делать смешным то, к чему хотел ослабить привязанность и уважение. По кончине последнего патриарха, он создал потешного патриарха, который по вторникам на первой неделе поста обязан был с своею свитою разъезжать, в шутовской процессии, верхом на волах и ослах или сидя в санях, запряженных медведями, свиньями и козлами, нарочно для того приспособленными. Патриарху этому он придал титул князя-папы и назначил штат из двенадцати пьяниц-дворян, которых называли кардиналами. Эта новая коллегие получила особый забавный статут, где прежде всего требовалось, чтобы никто из ее членов не ложился спать, не напившись пьяным. Таким образом, эксцентричность поведения князя-папы и всей его обстановки, выставляемая при всякого рода празднествах на показ народу, доставляя последнему случай позабавиться, приучала его вместе с тем и соединять с презрением к грязному разгулу презрение к предрассудкам. Чтобы не пострадали достоинство и священные права религии, царь не ограничился тем, что провозгласил себя верховным главою церкви и в некоторых случаях исполнял обязанности, сопряженные с этим саном: он уважал и обряды своего вероисповедания. Так, напр., он обыкновенно становился пред алтарем, с непокрытою головою, в ряды певчих; даже часто, обладая сильным голосом и верным слухом, сам принимал на себя управление их хором. Распоряжение, сделанное им в то же время о переводе Библии на русский язык, окончательно убедило, что он никогда не думал касаться самой религии, а имел в виду только чрезмерность богатства и власти духовенства, которое злоупотребляло как тем, так и другим.

В известных случаях он оказывал даже нечто в роде уважения к духовной юрисдикции. Так, по его указу, приговор над епископом Досифеем состоялся тогда только, когда Синод лишил его духовного сана и отдал в руки светского правосудия под именем Демида.

...

Г. Бассевич

Диспут о вере