Русский быт в воспоминаниях современников. XVIII век

По тогдашнему в Академии порядку Греческому языку обучались ученики особо, чрез два года по окончании Синтаксиса, и из Греческого класса переводимы были в Пиитический, чрез что Латинского языка учение прерывалося. По желанию учителя Пиитического, чтоб Петра иметь у себя в классе, Греческий класс он миновал, а чрез то лишился знания Греческого языка. Но дошед до Философии и увидев, что, по многим сречающимся греческим словам, языка сего знание нужно; а притом приметив, что некоторые товарищи его, впрочем в успехах учения и худшие его, но греческий язык, хотя несколько знают, и тем пред ним преимуществуют, сим чувствительно тронут был Петр, что он, товарищей будучи гораздо в науках превосходнее, но знанием сего языка пред ними яко унижался; почему горячо принялся, чтоб желание свое выполнить. Но много встречалось затруднений. He было грамматики Греческой: купить было не начто; да и учить некому. Ho чего не преодолевает горячее желание и тщание? Выпросил на время у товарища грамматику Греческую, на Латинском языке сочиненную Архимандритом Варлаамом Лащевским, и оную всю переписал: а чрез то и писать по Гречески изучился, как бы срисовывая буквы Греческие с печатных: почему и почерк его письма по Гречески был сходен с греческим печатным. Достав таким образом грамматику, начал сам себя по ней учить: сам себе уроки задавать; сам себя выслушивать; сам себя или похвалять за прилежание, или осуждать за нерадение. А как места случались, кои он выразуметь не мог, о том, приходя в школу, у товарищей своих, знавших Греческий язык, спрашивал, и чрез то вразумлялся. Потом и задачи к переводу с Российского на Греческий сам себе задавал, a o словах греческих спрашивал у товарищей, и записывал; и потому дома сочинив, показывал товарищам, кои прочетши, или похваляли, или поправляли, чрез что и успевал помалу Левшинов. Но как сего было не довольно, ибо затруднительно, то вздумал он ходить в Греческий монастырь, близь самой Академии стоящий, на службу Божию, сколько время дозволяло; и со всем вниманием прислушивался к чтению и пению греков: и сие много Петра воспользовало; ибо и слова некоторые понял, и некоторое их сложение приметил; a паче правильное их произношение перенял; да и пению их несколько научился. А потом, когда стал учителем Академии, имел свободный случай с греками нередко обходиться; а через обхождение, разговаривая с ними, хотя худо, по Гречески, но чрез то себя поправлял, и нечувствительно больший успех приобретал, ибо уже мог некоторые нетрудные на греческом языке книги читать и разуметь, и с греками, сколько-нибудь, хотя несовершенно, разговаривать не попросту… как греки говорят, по еллински. А потому уже, будучи в Академии Пиитики учителем, обучал учеников Греческой грамматике, и всегда, с удовольствием Петр о себе говорил, что он в греческом языке… сам себе учитель. И сие услаждение была истинная награда за малые его, в изучении греческого языка, труды. В прочих же во всех науках, в Академии, преподаваемых, был Левшинов отлично успешен, и из всех товарищей почитался первым, почему и от учителей и от товарищей всех был особо любим, от учителей за прилежание, всегдашнее в школу хождение, за отличный во всем успех, и за благонравие. А притом как он изучился партесному пению и имел голос приятный, и знал в пении искусство; то и сие любовь к Петру учителей умножало…

Но как между тем поступал Петр в домашнем обхождении и в чем упражнялся? Жил он при помянутом брате своем Тимофее, который был диаконом у Спаса в Спаской, где вместе жили и родители его. Петр, исправив задачи, назначенные от школы, дома упражнялся в чтении книг, и в хождении в церковь на службу Божию, всегда он, чрез всю жизнь сожалел, что тогда в Академии другим наукам и языкам необучали, в коих он конечно сколько-нибудь предуспел бы. А паче сожалел, что превеликую охоту имел к чтению книг; но книг дома никаких не было: купить было не начто. Почему Петр, чтобы утолить жажду свою, читал все книги, какие в церкви могли найтиться; яко то: Четии минеи, Прологи, Камень веры, Маргарит, Обед духовный, Вечерю, историю Барония, а паче всего послания Апостола Павла, коими толико восхищался, что он, может быть, более двадцати раз прочитал; и никто ему столько не нравился, как сей высшего имени и духа муж и Святый Иоанн Златоуст. А к лучшему знанию в латинском языке много ему послужили, книжка Цицеронова о должностях de officiis, которую мать, ходя по площади и сама не зная, для него купила; а другая: история Курциева, которую он выпросил у товарища для прочитания: он их с жадностию великою читал, и по особой склонности, и по неимению других книг, многократно их чтение повторял; особливо услаждался пресладостным и остроумным слогом Курция; и казалось ему, что язык, коим говорил Курций, есть яко выше человеческого, поелику подобной сладости и остроты и умных переворотов, ни в каком. Российском писателе, найти ему не случалось, или так вкусу его нравилось.