Русский быт в воспоминаниях современников. XVIII век

Я был удивлен странным видом Смоленска, но несравненно более меня поразила неизмеримость и разнообразие Москвы. Это нечто настолько неправильное, своеобразное, необычайное, здесь все так полно контрастов, что мне никогда не случалось видеть ничего подобного. Улицы большею частью необыкновенно длинные и широкие; некоторые из них вымощены камнем; другие – особенно в слободах – выложены бревнами или досками, на подобие деревянного пола. Жалкие лачуги кучатся около дворцов, одноэтажные избы построены рядом с богатыми и величественными домами. Многие каменные здания – с деревянными крышами; иные деревянные дома выкрашены; у других железные двери и крыши. Бесчисленные церкви в каждой из своих частей представляют особый стиль архитектуры; некоторые купола крыты медью, иные жестью, золоченною или окрашенною в зеленый цвет. Некоторые кварталы этого огромного города кажутся совершенными пустырями; иные – густо населены; одни походят на бедные деревушки, другие имеют вид богатой столицы.

Вообще Москва производит впечатление азиатского города, мало по малу принимающего европейский вид. В настоящем своем составе она представляет собою пеструю смесь самых несогласимых родов архитектуры…

Здесь, по русскому обычаю, общему со многими азиатскими городами, все лавки скучены в одно место и образуют собой нечто похожее на постоянную ярмарку, состоящую из множества рядов низких кирпичных зданий с промежуточными ходами. Лавки занимают большое пространство, но купцы не живут в них и обыкновенно возвращаются вечером домой… Лавки однородных товаров примыкают друг к другу; меха и кожи – главный предмет товара в Москве, – а равно и овощные лавки, занимают несколько улиц…

Рынок этот (на котором продаются дома. – сост. ) находится на большой площади в одной из слобод [74] и представляет собою целую массу готовых деревянных домов самого разнообразного вида, тесно примыкавших друг к другу.

Покупатель, являясь на рынок, объявляет, сколько хочет иметь комнат, присматривается к лесу и платит деньги. Иногда сам покупатель берет на себя перевозку; в других случаях купец перевозит дом и ставит на назначенном месте. Со стороны покажется невероятным, каким образом можно купить дом, перевести и поставить его в одну неделю; но не следует забывать, что здесь дома продаются совершенно готовыми срубами, так что ничего не стоит перевезти их и собрать вновь…

...

У. Кокс

Размышления о Петербурге и Москве

Я вовсе не люблю Москвы, но не имею никакого предубеждения против Петербурга, я стану руководиться благом империи и откровенно выскажу свое чувство. Москва – столица безделья, и ее чрезмерная величина всегда будет главной причиной этого. Я поставила себе за правило, когда бываю там, никогда ни за кем не посылать, потому что только на другой день получишь ответ, придет ли это лицо, или нет; для одного визита проводят в карете целый день, и вот, следовательно, день потерян. Дворянству, которое собралось в этом месте, там нравится; это неудивительно; но с самой ранней молодости оно принимает там тон и приемы праздности и роскоши; оно изнеживается, всегда разъезжая в карете шестерней, и видит только жалкие вещи, способные расслабить самый замечательный гений. Кроме того, никогда народ не имел перед глазами больше предметов фанатизма, как чудотворные иконы на каждом шагу, церкви, попы, монастыри, богомольцы, нищие, воры, бесполезные слуги в домах, – какие дома, какая грязь в домах, площади которых огромны, а дворы – грязные болота. Обыкновенно каждый дворянин имеет в городе не дом, а маленькое имение. И вот такой сброд разношерстной толпы, которая всегда готова сопротивляться доброму порядку и с незапамятных времен возмущается по малейшему поводу, страстно даже любит рассказы об этих возмущениях и питает ими свой ум. Ни один еще дом не забыл совсем старинное слово «дозор». Поспешность, с какою я пишу это, производит то, что я, может быть, забываю много обстоятельств, которые вместо того, чтобы уменьшать, усилили бы то, что я говорю; как, например, статья о фабриках огромной величины, которые имели безрассудство там устроить и в которых чрезмерное количество рабочих, все еще пользующихся привилегиями, очень противоречащими доброму порядку, увеличивают смуты, которым во всякое время подвергался этот город. Не следует еще исключать из этой черты деревни, слившиеся в настоящее время с этим городом, и где не правит никакая полиция, но которые служат притоном воров, преступлений и преступников; таковы: Преображенское, Бутырки и проч., и проч. – Петербург, надо сознаться, стоил много людей и денег; там дорога жизнь, но Петербург в течение 40 лет распространил в империи денег и промышленности более, нежели Москва в течение 500 лет с тех пор, как она построена; сколько там народу занято постройками, подвозом съестных припасов, товаров, сколько денег они вывозят в провинции; народ там мягче, образованнее, менее суеверен, более свыкся с иностранцами, от которых он постоянно наживается тем или другим способом, и т. д., и т. д.

...

Екатерина II

В Москве

I.