Русский быт в воспоминаниях современников. XVIII век

В то время, когда я жила в Москве, самым богатым человеком в ней, а может быть и во всей России, считался граф Безбородко [78] . Как сказывали, у него было столько крестьян, что он мог с одних своих земель выставить 30 тысяч рекрут, а известно, что в России крестьяне крепки земле. У него было множество крепостных, и он прекрасно обращался с ними и многих обучал разным ремеслам. Когда я к нему приехала, он показывал мне свой дом, где некоторые покои убраны мебелью, купленою им в Париже у известного мебельщика Дагера; но большая часть мебели в его доме сделана была его собственными крестьянами и так, что не было никакой возможности отличить ее от парижской. Эти превосходые изделия доказали мне, как удивительно способны русские: все легко понимают и, кажется, одарены особенною сметливостью в работе…

...

Виже Лебрен

II.

В Москве я остановился в очень хорошей гостинице. После обеда, особенно для меня необходимого с дороги, я взял извощичью карету и отправился развозить рекомендательные письма, в числе четырех или пяти, полученных мною от разных особ. Промежутки в этих визитах дали мне время показать Москву моей Заирочке (a’ ma petite Zaire). Она была очень любознательна и приходила в восторг от каждого здания; для меня же в этой прогулке памятно одно лишь обстоятельство: неумолкаемый звон колоколов, терзавший ухо. На следующий день мне отдали все визиты, сделанные мною накануне. Каждый звал меня обедать вместе с моей питомицей. Г. Демидов в особенности оказывал внимательность к ней и ко мне. Я должен сказать, что девочка делала с своей стороны все зависящее, чтоб оправдать эту любезность. Во всех обществах, куда я ее возил, раздавался постоянно хор похвал уменью ее держать себя, грациозности и красоте. Мне было очень приятно, что никто не хлопотал разведывать, точно ли она моя воспитанница или просто любовница и служанка. В этом отношении русские самый нещепетильный и сговорчивый народ в мире, и практическая их философия достойна высоко-цивилизованных наций.

Кто Москвы не видал, тот не видал России, и кто знает русских только по Петербургу, тот не знает русских чистой России. На жителей новой столицы здесь смотрят, как на чужеземцев. Истинною столицею русских будет еще надолго матушка-Москва (la sainte Moscou). К Петербугу относится с неприязнью и отвращением старый москвич, который, при удобном случае, не прочь провозгласить против этой новой столицы приговор Катона старшего на счет Карфагена. Оба эти города – соперники между собой не вследствие только различий в их местном положении и назначении: их рознят еще и другие причины, причины религиозные и политические. Москва тянет все назад, к давнопрошедшему: это город преданий и воспоминаний, город царей, отродье Азии, с изумлением видящее себя в Европе. Я во всем подметил здесь этот характер, и он-то придает городу своеобразную физиономию. В течение недели я обозрел все: церкви, памятники фабрики, библиотеки. Эти последние составлены весьма плохо, потому что население, претендующее на неподвижность, любить книги не умеет. Что до здешнего общества, то оно мне показалось приличнее петербургского и правильнее цивилизованным. Московские дамы отличаются любезностью. Они ввели в моду премилый обычай, который желательно бы распространить в других краях, а именно: довольно чужестранцу поцеловать у них руку, чтоб они тотчас же подставили и ротик для поцелуя. Не сочту, сколько хорошеньких ручек я спешил расцеловать в течение первой недели моего пребывания. Стол здесь всегда изобильный, но услуживают за столом беспорядочно и неловко. Москва – единственный город в мире, где богатые люди держат открытый стол в полном смысле слова. Не требуется особого приглашения со стороны хозяина дома, а достаточно быть с ним знакомым, чтобы разделять с ним трапезу. Часто случается, что друг дома зовет туда с собой многих собственных знакомых и их принимают точно так же, как и всех прочих. Если приехавший гость не застанет обеда, тотчас же для него нарочно опять накрывают на стол. Нет примера, чтобы русский намекнул, что вы опоздали пожаловать; к подобной невежливости он окончательно не сроден. В Москве круглые сутки идет стряпня на кухне. Повара там в частных домах заняты не менее, чем их собратья в парижских ресторанах, и хозяева столь далеко простирают чувство радушия, что считают себя как бы обязанными лично подчивать своих гостей за каждою трапезой, что иногда следует, без перерыва, вплоть до самой ночи. Я никогда не решился бы жить своим домом в Москве; это было бы слишком накладно и для моего кармана, и для здоровья…

...

Ф. Казанова

Москва и ее общество в 1774 г.