Русский Дьявол

В этой-то карамазовской «преисподней» и поселился Иван Федорович после приезда в Скотопригоньевск. Так следовало бы начать рассказывать сказку про Ивана-могилу. Для приезда сюда Иван имел две цели. Во-первых, брат Дмитрий попросил его выступить посредником в переговорах с отцом. Ну, а во-вторых, Иван хотел быть рядом с Катериной Ивановной, в которую влюбился еще будучи в Москве. Делами Дмитрия Иван, похоже, вообще не занимался. Он не любил ни отца, ни брата и попросту выжидал, как «один гад пожрет другую гадину». А вот в доме Катерины Ивановны он появлялся постоянно. Правда, та его больше мучила, заявляя, что останется верной своему жениху Дмитрию Карамазову независимо ни от чего. Совершенно ясно, что не поедь Катерина Ивановна в Скотопригоньевск, не было бы здесь и Ивана. Он, как сказочный герой, отправляется за ней в «тридевятое царство», чтобы отыскать там и заполучить свою любовь. У Ивана был разработан и хитроумный план с целью завоевать сердце красавицы. Его цель состояла в том, чтобы Катерина Ивановна расторгла свою помолвку с Дмитрием. Такой поступок был нарушением общепринятых норм и самым настоящим святотатством. Но Иван, как искусный иезуит, стал проповедовать идеи, оправдывающие такого рода деяния. Так, однажды в дамском обществе (разумеется, в присутствии Катерины Ивановны) он объявил во всеуслышание, что «на всей земле нет решительно ничего такого, что бы заставляло людей любить себе подобных, что такого закона природы, чтобы человек любил человечество, — не существует вовсе и что если есть и была до сих пор любовь на земле, то не от закона естественного, а единственно потому, что люди веровали в свое бессмертие». Все эти рассуждения Иван развивал исключительно ради Катерины Ивановны, которая более кого бы то ни было любила добродетель.

Недоумение Ивана относительно ее поведения прекрасно выражают слова Мити: «Что же касается Ивана, то ведь я же понимаю, с каким проклятием должен он смотреть теперь на природу, да еще при его-то уме! Кому, чему отдано предпочтение? Отдано извергу, который и здесь, уже женихом будучи и когда на него все глядели, удержать свои дебоширства не мог, — и это при невесте-то, невесте-то! И вот такой, как я, предпочтен, а он отвергается. Но для чего же? А для того, что девица из благодарности жизнь и судьбу свою изнасиловать хочет!» Иван искренне желает спасти и себя, и свою возлюбленную. Это становится делом его жизни, оттого так решителен его бунт против Бога. «Нет добродетели, если нет бессмертия», — утверждает Иван, и потому «эгоизм даже до злодейства не только должен быть дозволен человеку, но даже признан необходимым, самым разумным и чуть ли не благороднейшим исходом в его положении». «Все дозволено!» — вот призыв, с которым Иван обращается к Катерине Ивановне. Конечно, это была своего рода провокация, способ достичь цели, ибо сам он в свою теорию безоговорочно не верил. Не случайно старец Зосима говорит ему: «Пока с отчаяния и вы забавляетесь — и журнальными статьями, и светскими спорами, сами не веруя своей диалектике и с болью сердца усмехаясь ей про себя…»

Другое дело, что есть человек, который уверовал в теорию Ивана Федоровича. Это Смердяков, еще один из сыновей Федора Павловича, который однажды в пьяном виде и на спор «приласкал» городскую юродивую Лизавету Смердящую. Через несколько месяцев та пробралась во двор его усадьбы, родила ребенка в бане и тут же умерла. Мальчика взяли на воспитание лакей Григорий и его жена, у которых как раз умер их ребенок, дали найденышу имя Павел, а по отчеству все его стали звать (когда подрос) Федоровичем, как бы узаконивая отцовство Карамазова-старшего. Смердяков был ровесником Ивана. Несмотря на разницу в происхождении и положении в обществе, они очень похожи. Оба воспитывались у чужих людей, нелюдимы и никого не любят. Оба уезжали на учебу в Москву: один в университет, другой — по поварскому искусству, и оба достигли известных высот по своей части. Короче говоря, мы опять сталкиваемся с особым художественным приемом, придуманным Достоевским. Смердяков — зеркало-двойник Ивана Карамазова, они как бы дополняют друг друга. По описанию портрета Смердякова можно сделать заключение и о внешности Ивана. Смердяков после учебы в Москве сильно переменился лицом. «Он вдруг как-то необычайно постарел, совсем даже несоразмерно с возрастом сморщился, пожелтел, стал походить на скопца». Не таковым ли представляется нам Иван? С некоторых пор Смердяков как заноза поселяется в душе Ивана и тревожит его как неизбывный кошмар. Достоевский пишет об этом без всяких аллегорий.