Русский фактор

Глава США Билл Клинтон считал, что оставить дверь в НАТО формально открытой для России политически выгоднее, чем заявить, что она никогда не станет участницей этого альянса. Но даже данное гипотетическое допущение воспринималось в американском политическом истеблишменте с большим скептицизмом. Расширение НАТО в 1997 году и Косовский кризис 1999 года фактически закрыли тему российского членства и, несмотря на учрежденное в 1997 году привилегированное партнерство между НАТО и РФ, привели к глубокому отчуждению в отношениях между ними.

Президент РФ Владимир Путин, первым крупным внешнеполитическим шагом которого еще в качестве и.о. главы государства стало приглашение в феврале 2000 года Генерального секретаря НАТО в 1999–2004 годах лорда Джорджа Айла Макнилла Робертсона в Москву, начал свои отношения с НАТО с того же приема, что и его предшественник Борис Ельцин. Вместо ответа на прямой вопрос британского журналиста Дэвида Фроста о возможности членства России в НАТО ее лидер Владимир Путин сказал: «Почему бы нет?» Таким образом, мяч вновь оказался на стороне североатлантического партнера. Осенью 2001 года, в связи со становлением международной антитеррористической коалиции, произошел всплеск спекуляций относительно возможности членства России в НАТО.

До фундаментального кризиса в трансатлантических отношениях, спровоцированного войной США против Ирака в марте 2003 года, членство России в НАТО было возможно. К нему могло привести выполнение ряда гипотетических условий. Джордж Буш — старший и его партнеры могли бы прореагировать на демарш Бориса Ельцина рубежа 1991–1992 годов; в 1994 году Билл Клинтон мог бы предложить принять РФ в НАТО вместе с Польшей, Чехией и Венгрией; в октябре 2001 года Джордж Буш — младший мог бы решить преобразовать НАТО в главный штаб международной антитеррористической коалиции и предложить Владимиру Путину членство России в таком союзе. РФ, скорее всего, согласилась бы на свой прием в альянс Запада по его инициативе. Немедленное вступление в НАТО на условиях привилегированного статуса своего рода вице-президента могло бы удовлетворить российские элиты. Однако ни одно из этих условий Западом выполнено не было.

После 2003 года вопрос о членстве России в НАТО оказался практически снят с повестки дня. Произошло это не вследствие Иракской войны, а в результате политического и стратегического «раздвоения Запада», изменения отношения Европы к США и в них к НАТО. В этих условиях теоретически возможный прием РФ в НАТО, вероятно, привел бы к расколу этого союза и институционализированному блокированию Москвы с Берлином и Парижем против Вашингтона, Лондона и новой Европы.

В военном командовании и политической элите России рассуждали примерно следующим образом. НАТО было создано для противодействия коммунистическому СССР и его союзникам по Варшавскому договору. Советский Союз распался, Организация Варшавского договора была распущена. Противоборство завершилось, но Организация Североатлантического договора не самораспустилась, а расширяется, включая в свой состав государства бывшей ОВД и увеличивает свою территорию до самой границы России, которую в НАТО не приглашают. Однако такие рассуждения мало учитывали политику других стран и условия, в которых она формируется.

Потенциально Североатлантический альянс всегда был чем-то большим, чем военный блок. Несмотря на ослабление внимания к нему со стороны администрации Джорджа Буша — младшего, НАТО было и остается главным общим институтом коллективного Запада и европейской политики США.

В 1992 году российским военным удалось самостоятельно заморозить конфликты на постсоветском пространстве — в Молдавии, Закавказье и Таджикистане. В начале 1993 года Москва сделала заявку на международный мандат главного миротворца на всем пространстве бывшего Советского Союза, фактически гаранта безопасности всех участников СНГ. Многими политиками Запада это было расценено как шаг к восстановлению империи, именно поэтому России отказали в признании ее особой роли.