Русский фактор

Избрание Джона Кеннеди Президентом США можно считать их реакцией на технологический, военно-технический и духовный подъем СССР на уровень нового мироощущения, связанного с оттепелью и завершением послевоенной реконструкции. Президент Джон Кеннеди предпринял попытку выйти из логики милитаризации внешнеполитического мышления, об опасности которой предупреждал его предшественник. Однако впоследствии вновь стала доминировать внешнеполитическая философия, основанная на инстинктах и идеологических предрассудках.

Российско-американские отношения выигрывают при установлении в них атмосферы взаимных доверия и уважения. Ее присутствие во взаимоотношениях президентов РФ и США не всегда ощущается на нижних этажах властных иерархий. В период холодной войны были понимание необходимости и желание заниматься вопросами, значимыми для этих двух государств и всего мира. Тогда меньше читалось нотаций, кому и как надо себя вести в геополитике, и взаимного доверия, уважения было больше.

Евроатлантическое пространство фрагментировано. На политическом уровне востребовано равноправное взаимодействие самостоятельных, но родственных составных частей многообразной европейской цивилизации. Парадигму конфронтационных внутриевропейских отношений периода холодной войны заменяет парадигма сотрудничества, основанная на терпимости к инакомыслию, плюрализму мнений и позиций. Демократия всегда исторична и по своей природе национальна.

Сложившаяся еще в период холодной войны европейская геополитическая архитектура не позволяет преодолеть негативную динамику инерционных подходов прошлого и накапливающиеся в европейских делах противоречия. Создавая нечто объединяющее всю Евро-Атлантику на уровне принципов, следует выстраивать в этом регионе позитивные, устремленные в будущее международные отношения, для которых необходима критическая масса доверия. Стоит отказаться от реализации спорных проектов, касающихся размещения элементов системы глобальной ПРО США в Восточной Европе, расширения НАТО на восток. Необходимо прекратить разговоры о «праве вето» за пределами Совета Безопасности ООН, о «сферах влияния» и о тому подобном, а следует наращивать доверие, приобретать навыки совместной работы по значимым вопросам стратегического значения. В общих интересах — целостная Европа, части которой объединены работающими отношениями.

Среди коренного населения ЕС и в общинах недавних иммигрантов происходят процессы этнорелигиозного самоопределения. Богатые регионы Евросоюза претендуют на самостоятельное существование, чтобы не платить за развитие его бедных частей. Это испытывает на прочность приверженность Евросоюза идеям терпимости и солидарности.

Стремительные перемены предполагают цивилизационную совместимость и реальную практическую толерантность. Этого трудно добиться в условиях действующего с позиций, мало чем отличающихся от государственной религии, воинствующего секуляризма.

В международных отношениях пришло время уходить от идеологии холодной войны и решать глобальные проблемы бедности, голода, болезней, безопасности. Это не противоречит рационализму мироощущения европейцев.

Движение в другом направлении означает огромную трату времени и упущенные возможности для совместных действий. Прорыв к качественно лучшему общему будущему требует от всех членов мирового сообщества новых инновационных подходов.

США и их союзники после распада СССР попытались восстановить управляемость международной системы на принципах однополярного мира. Авторы этой стратегии верили в благотворность просвещенной американской гегемонии для США и других участников международной системы. Однако сегодня очевидно, что попытки построить однополярный мир не привели к успеху, а создали дополнительные проблемы для международного сообщества. Против однополярного мира активно работают и последовательно подрывающие жесткие иерархии в мировой политике и экономике современные технологии.

В начале XXI века стала приобретать популярность концепция «многополярного мира» как более устойчивая, надежная и справедливая по сравнению с «однополярным миром» конструкция. В условиях всеобщей взаимозависимости, глобальных производственных цепочек, общемировых финансов, трансконтинентальных миграций, глобализации образования, науки и технологий «многополярность» маловероятна. Отношения между странами и народами сегодня все больше определяются не стратегическими партнерствами, а конкретными договоренностями, соглашениями, общими техническими стандартами и согласованными регуляторными практиками. Потенциальные участники «глобального концерта» XXI века очень не равновесны: их отношения друг с другом слишком асимметричны, основы традиционной иерархии в мировой политике фундаментально подорваны, негосударственные игроки обладают избыточным влиянием.