Русский Феникс. Между советским прошлым и евразийским будущим

Действительно, задержание под арестом Гарри Каспарова было проявлением политической близорукости — его участие в президентских выборах только бы легитимировало их — подобное поведение властей является отголоском советских порядков, но оно не дает основания для крайних выводов о том, что в России нет демократии.

Российские СМИ свободны более всего в зоне сети интернет, но они зависят от своих собственников не меньше, чем от власти. Убийство Анны Политковской, которое первоначально некоторыми оппозиционными организациями связывалось с личностью Путина, произошло в момент, когда главная тема журналистки — война в Чечне, была уже не актуальна и не представляла угрозы для официальной пропаганды по кавказскому вопросу. Это убийство — явно не дело люмпенов, это заказной «глухарь», но связывать его с президентом более чем несерьезно, скорее это часть антирусской кампании, начатой убийством А. Литвиненко, который как потерпевший крах, разорившийся бывший агент КГБ выплыл из реки забвения только благодаря своей трагической смерти. Убийство Бориса Немцова тоже в таком ключе — политически интересен как жертва, чем как потерявший харизматичность 90-х гг. либерал, а также и место убийство выбрано драмматургически — вид на Кремль как место поклонения гораздо сильнее воздействует на аудиторию на Западе при напоминании о «путинократии» и прочая пропагандистская риторика.

Какие бы определения ни давались демократии по-русски: «суверенная», «органическая», «соборная», «духовная», «догоняющая», «управляемая» и т. д., самой специфической чертой русской политической культуры является роль власти в качестве творца политических образов и идеологем новой России.

Русская власть всегда была инициатором реформ, этим предопределяется и ее ответственность за все, что происходит в России. Одной из причин Октября 1917 года было то, что все слои русского общества ненавидели государство, десакрализо-ванное Николаем II даже и в его глазах — он не боролся за свой трон. Для русского человека важно гордиться своим государством (не чиновниками). В советский период десакрализация власти началась плавно при Хрущеве, достигла кульминации при Горбачеве. Сакральная функция русского государства была воскрешена правлением Путина, который восстановил имунную систему государства. Путин предложил русский вариант демократии, демонстрированный при последних президентских выборах, когда власть/государство предложило обществу политического лидера через партию власти — «Единую Россию», сформированную чиновничьим ресурсом и расцвеченную известными спортсменами, актерами и другими популярными личностями.

Общество в свой черед не имеет потенциала и даже потребности предложить свои кандидатуры, способные составить конкуренцию помазаннику Кремля. Электорат КПРФ Геннадия Зюганова и ЛДПР Владимира Жириновского все больше уменьшается, их риторика обветшала: первый застыл в позе стареющего номенклатурщика, в то время как второй делает ставку на политическое шоу. Правые — СПС — существуют лишь благодаря кремлевской администрации, поддерживающей разнообразие политической гаммы, а не в силу реальной общественной поддержки.

Между государством — сакральной властью, и демократией — инициативой снизу, инициативой народа, российское общество выбирает первое, откликнувшись на предложенную Путиным кандидатуру его заместителя. Институции в России всегда были сильнее общества. Борьба за власть в русской политической культуре выражается в виде конкуренции институций, а не партий. Партии обслуживают институции, а не общество (властовые проекты чиновничьих партий были еще при Черномырдине).

Общественный договор в русской понятийной политической системе отсутствует со времен империи: нет договора, есть вера. Этот образ мышления сохранился по сей день для большинства российских граждан. Не случайно на своей пресс-конференции 14 февраля 2007 года на вопрос, почему он выдвинул кандидатуру Медведева, Путин ответил: «Есть личная химия, я ему доверяю!».

Демократия становится частью политической жизни постсоветской России как результат сверху — по воле власти, а не по инициативе народа. Отсюда и русская специфика восприятия этой новой для России политической культуры, которую можно назвать имперской (или евразийской) демократией, или демократией по-русски, которую характеризуют следующие черты:

Имперскую/евразийскую демократию можно охарактеризовать как сочетание сакральной власти государства, выраженной в сильной централизации, и гражданских и политических свобод, гарантированных конституцией и соблюдаемых не только формально, но всеми — включая и Путиным, не принявшим никаких мер для обеспечения себе третьего президентского мандата, несмотря на свою огромную популярность.

Имперская/евразийская демократия означает отказ России имитировать буквально западноевропейскую демократию по причине отсутствия традиций местного самоуправления, с одной стороны, и огромных пространств, неизбежно вызывающих потребность в сильной власти, доминирующей над обществом.