Русский Феникс. Между советским прошлым и евразийским будущим

Гайдар использовал понятие революция в отношении событий 1991–1993 г. и разграничивал его от термина «смута»: «Важная характерная черта, которая отличает смуты в аграрных обществах от революций, состоит в том, что смуты заканчиваются восстановлением традиционных институтов, а в ходе революций укореняются новые, изменяются основы общественного устройства»[232]

Противники Гайдара — мэры Москвы (Гавриил Попов, доктор экономических наук, профессор, декан Экономического факультета МГУ во время учебы Гайдара, и Юрий Лужков), определили предшествующий период (1989–1991) как «Великую антисоциалистическую революцию»[233].

Александр Солженицын также является одним из отрицателей Гайдара и, несмотря на то, что он восторженно воспринял 1991 г., назвав его «Великой Преображенской революцией»[234]

, впоследствии быстро разочаровался и обобщил 90-е годы ельциновской власти как «безответственность перед народной жизнью… в безоглядной поспешности скорей установить частную собственность вместо государственной — Ельцин разнуздал в России массовое, многомиллиардное ограбление национальных достояний»[235]. В знак протеста в 1998 г. Солженицын не принял награду от Ельцина — орден Святого Андрея Первозванного, который Медведев вручил Горбачеву по случаю его 80-летия в 2010 году.

Ностальгирующий по СССР политический аналитик Сергей Кургинян, который обвинял Гайдара в том, что тот превратил страну в «тяжелейшего инсультного больного», категорически отвергает понятие революция в отношении к началу 90-х годов: «никакой буржуазной или иной революции при Ельцине (Гайдаре и других) не было. И реформ не было. Было же — политическое и иное выживание через регресс»[236]

Более близким термином для определения событий 1991 г., по моему мнению, является революция сверху. Натан Эйдельман ввел это понятие применительно к Великим реформам Александра II второй половины XIX века. «Революция сверху», однако, является подходящим определением и для распада СССР. Власть, а не общество, является основным инициатором коллапса СССР в Российской Федерации.

Каково участие Гайдара в «революции сверху»?

Почему Ельцин выбрал Гайдара?

Егор Тимурович объяснял это тем, что никто кроме него не хотел брать на себя ответственность. Министр экономики в правительстве Гайдара Андрей Нечаев защищал ту же позицию в отношении кабинета Гайдара, получившую в журналистских кругах прозвище «правительство камикадзе»: «Гайдар, впоследствии вспоминая те коллизии вокруг формирования правительства, часто шутил, что власть была тогда, как горячая картошка. Ее все перебрасывали с руки на руку, и никто не хотел оставить у себя надолго. Реально все серьезные политики и экономисты понимали, что страна неудержимо катится к глубокому кризису, выйти из которого можно, только пойдя на радикальные, жесткие, а потому заведомо непопулярные меры»[237]

.

Советник по экономическим вопросам премьер-министра Виктора Черномырдина и президента Путина (2000–2005), президент Института экономического анализа в Москве, Андрей Иларионов опровергал версию Гайдара: «Готовы были (и очень хотели) взять власть многие — и Юрий Скоков, и Олег Лобов, и Святослав Федоров, и Евгений Сабуров. Но власть им не предлагалась. Предложено было двоим — Григорию Явлинскому и Егору Гайдару»[238].

Григорий Явлинский также утверждает, что Ельцин предложил сначала ему пост Гайдара при посредничестве государственного секретаря президента Геннадия Бурбулиса, известного как «крестный отец» правительства Гайдара.

Явлинский защищал идею трансформации СССР в Экономический союз суверенных республик, и поэтому участвовал в создании экономической программы «400 дней», переименованной позднее в «500 дней»[239]

 (1990 г.). Сегодня этот проект реализуется в другой форме — Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭс) с 2000 г. и Таможенный союз между Россией, Беларусью и Казахстаном (в силе с 2010 г.).

В отличие от Гайдара, Явлинский выступал против либерализации цен, и предлагал приватизацию мелких и средних предприятий: «Либерализация цен — это ведь и есть одна из мер финансовой стабилизации. Она устраняет дисбалансы и диспропорции, если есть частные производители и есть конкуренция. В России, как известно, в начале 1992 года ничего этого не было». Явлинский утверждает, что отклонил предложение Ельцина, поскольку было принято решение: «Россия пойдет одна»[240].

Геннадий Бурбулис, который знал Ельцина с 1989 г., когда возглавлял его предвыборную кампанию в Свердловске, а впоследствии и в Москве, отрицал тот факт, что Ельцин предлагал Явлинскому пост Гайдара: «Это было не так. Я прекрасно знаю тогдашнее отношение Ельцина к Грише. Он бы его даже рассматривать не стал».

Бурбулис считал себя «серым кардиналом», каковым он был известен в прессе начала 90-х годов, однако Ельцин был далек от влияния этой фигуры, и, выбирая своего вице-президента, остановился на Александре Руцком, не на Бурбулисе.