Русский флаг

- Пират! Черный, лесной человек, - говорил он о Магуде. - Двадцать лет назад я впервые пристал к берегам Америки. Можете себе представить, господа, сколь долгожданным был для меня новый берег, о котором слыхано столько чудес! Америка! Давид, поразивший британского Голиафа! В первую же нашу стоянку в Рио-де-Жанейро мы увидели три американских брига с черными рабами. Да, довелось и мне лично узреть это зверство человеческое, господа! - Завойко, глядя перед собой, взволнованно провел рукой по волнистым волосам. - До пятисот рабов на маленьком бриге! Я сам не хотел прежде верить, чтобы строгость всеобщего закона, запрещающего торговлю людьми, и дух века были так презираемы теми, кто имеет капиталы. Несчастных продавали с аукционного торга на двенадцать лет в неволю, с тем чтобы после им стать уже свободными людьми. - Завойко саркастически улыбнулся: - Как он найдет свободу даже и после этого срока? Никак и никогда! Я был еще тогда наивным юнцом, мне хотелось броситься на преступные бриги и крикнуть бессердечным спекуляторам: "Разве работник лошадь, на которой вы пашете, возите воду, ездите в церковь? Разве он ваша личная собственность, которую вы можете терзать по своему произволу?"

Тироль усмехнулся, чуть скривив тонкие, бескровные губы, и сказал с легкой укоризной:

- Не слишком ли горячо-с, ваше превосходительство?! Поверите, вчуже страшно стало... Уж не посоветуете ли мне отпустить мужиков на все четыре стороны? - Тироль рассмеялся, но, заметив недовольное выражение лица Завойко, добавил с улыбкой: Помилуйте-с, этак мы благородных дворян по миру пустим...

- Нынче, - сухо оборвал его Завойко, - к чести нашей, в России едва ли не все сословия ощущают... - он запнулся, подбирая подходящее слово, ...всё неудобство крепостного состояния...

Он повел было речь о нравах в портовых городах Америки, но дверь осторожно открылась и в кабинет, пропустив вперед Губарева, робко, бочком вошел Чэзз. Завойко бросил взгляд в его сторону, помолчал какое-то время и спокойно приблизился к Чэззу.

- Ну-с, поручитель! - проговорил губернатор с пугающим спокойствием.

Обрюзгшее, помятое лицо купца было неприятно, веки с мелкими прожилками вздрагивали. Зловещее спокойствие губернатора, хмурые лица офицеров - все это страшило его. Он открыл было рот, но Завойко перебил его:

- Уж не вздумал ли и ты бежать?

- Что вы, ваше превосходительство! - пролепетал Чэзз. - Я... заломил он в отчаянии руки.

- Будет! - гневно прервал его губернатор. - Будет тебе шута ломать! И, пронизывая купца ледяным взглядом, сказал: - Магуд убил Андронникова и бежал. Понимаешь? Бежал... Куда?

Чэзз упал на колени. Руки купца потянулись к Завойко.

Губернатор брезгливо подался назад.

- Губарев! Убери его! Головой ответишь! - И, взглянув на протянутые руки Чэзза, приказал: - Взять в железа, а там поглядим!..

Скользнув глазами по лицам офицеров, подошел к накрытому столу и, когда затихли шаркающие шаги Чэзза, сказал почти конфузливо:

- Ну вот и отобедали, господа!

VI

Никольсон обставил похороны Прайса со всей возможной при военных обстоятельствах торжественностью. Ритуал похорон должен был напомнить матросам о всемогуществе британского флота.

Вслед за шлюпками к Тарьинской бухте подтянулись суда эскадры. На берегу приготовились к погребению адмирала. Но прежде нужно было похоронить убитых матросов. В складке между двумя холмами их торопливо забросали землей. Тут же предали земле бренные останки мичмана Тибуржа. Прозвучали скромные ружейные залпы.

И только после этого Никольсон ступил на берег с отборной командой матросов "Президента". На их плечах мерно колыхался гроб.

Так вот она, русская земля, повергшая в прах старого адмирала! Непокорная и загадочная земля! Никольсон ступает по ней нарочито тяжело, печатая шаг, как будто утверждаясь на этой земле, вопреки вчерашнему поражению. На прибрежном песке отпечатываются глубокие следы его сапог.

Следов множество. Сюда съезжают матросы, рывшие могилы, музыканты, офицеры... Точно так будет выглядеть берег у Петропавловска, когда англичане пойдут на решающий штурм. Всю землю покроют следы матросских сапог.

Будет так!

Обыкновенная, ничем не примечательная земля! Угрюмо встречают волну морщинистые скалы. Они словно укрыты огромной медвежьей шкурой: цепкий кустарник, мох, низкорослый пихтач и каменная береза образуют этот щетинистый покров. На отмелях - тусклое мерцание дресвы, плоские светлые камни, валуны, тронутые серо-зеленым мхом.

"Ничего особенного! - думает Никольсон. - Тишина, нарушаемая только птицами. Пугливое вздрагивание березовых листьев. Сколько раз высаживался британский солдат на чужие берега - они шумели широкой листвой пальм, отгораживались от пришельцев стеной джунглей, могучими кедрами, эвкалиптами, суровыми хребтами, таившими несметные богатства, - и не было земли, которая не принесла бы дань покорности Британии!