Русский флот на чужбине

Перед эвакуацией генерал Врангель отдал приказ о недопущении сознательной порчи или уничтожения какого-либо имущества, оставляемого в Крыму. Приказ этот диктовался не только желанием сохранить это имущество для русских людей, остающихся на Родине, но и попыткой защитить не желавших или не могущих эвакуироваться чинов Белой армии и флота от возможных репрессий.

В итоге из Севастополя на более чем 80 русских и иностранных кораблях и судах удалось эвакуировать около 65 тысяч человек. Из Евпатории эвакуировались 7 600 человек на 6 судах; из Ялты — около 13 тысяч человек на 12 судах; из Феодосии — около 30 тысяч человек на 7 судах; из Керчи — 32 300 человек на 29 судах (в это число входят и те части, которым полагалось погрузиться на корабли в Феодосии, но из-за нехватки места пришлось перебазироваться в Керчь). Всего удалось вывезти из Крыма около 150 тысяч человек.

Необходимо отметить, что многие из кораблей, принимавших участие в эвакуации, в принципе не предназначались для пассажирских перевозок (например, тральщики, подводные лодки), поэтому люди находились на них в крайне стесненных условиях. Впрочем, не лучше складывалась ситуация и на крупных пассажирских пароходах. Так, например, на борту парохода «Херсон» находилось 7 200, а на пароходе «Владимир» — 12 600 человек! И таких примеров можно привести множество. По словам Кадесникова, «перегрузка людьми была такова, что люди не могли даже сидеть, а приходилось чуть ли не весь переход стоять плечом к плечу

».

Судам, вышедшим из Севастополя, Евпатории, Ялты и Феодосии, на протяжении всего перехода благоприятствовала хорошая погода. Кораблям же, покинувшим Керчь, с погодой не повезло. Дувший норд-ост в ночь с 6 на 7 ноября превратился в семибалльный шторм. Из-за этого часто лопались буксирные тросы. Поэтому пришлось бросить в море катера «Ногайск» и «Пантикопея», предварительно сняв с них людей. Едва не погиб эсминец «Дерзкий», который практически не имел запаса топлива на борту и был приведен в Босфор на буксире транспорта «Далланд», пришедшего на помощь из Константинополя.

Единственной безвозвратной потерей при эвакуации Крыма стала гибель эсминца «Живой», вышедшего из Керчи. Он шел на буксире парохода «Херсонес». На борту «Живого» находилось 250 человек пассажиров из числа Донского офицерского резерва и эскадрона 17-го гусарского Черниговского полка. Однако команда буксира решила все-таки остаться в России, и на борт «Херсонеса» перешли командир эсминца П.А. Эмеретли и почти весь экипаж. На борту «Живого» остались лейтенант Е.И. Нифонтов, корабельный гардемарин B.C. Скупенский, прибывшие в Крым из Владивостока, и пять человек команды. При обрыве буксирного конца во время шторма экипаж «Херсонеса» не смог завести новый трос и снять людей. В итоге «Живой» был оставлен в море. Из-за отсутствия радиосвязи командование эскадры получило информацию о пропаже эсминца только в Константинополе. На поиски корабля отправился транспорт «Далланд», а также английские и французские эсминцы и посыльные суда. Но поиски в штормовом море результатов не принесли… Упоминание в одном сборнике документов данных о том, что «Живой» из-за поломки машин отбуксировали в Севастополь, не подтверждается документально[22]. Впрочем, возможность спасения команды «Живого» отмечал в своих мемуарах, написанных в 193 3 г., последний командующий Черноморским флотом вице-адмирал Кедров: «Без вести пропах, однако, м[иноносе]ц „Живой“, которого мы потом искали по всему Черному морю. Как потом выяснилось, он затонул недалеко от берега и почти все спаслись, но попали к большевикам — по-видимому была измена среди команды м[иноносц]а». На основании каких данных адмирал сделал такой вывод — неизвестно. Но практически все остальные эмигрантские источники, как мемуарные, так и документальные, указывают именно на гибель корабля со всем экипажем и пассажирами.