Русский фронт Первой мировой войны

21 ноября (4 декабря) В. И. Гурко, временно исполнявший вместо заболевшего М. В. Алексеева обязанности начальника штаба верховного главнокомандующего, довел до сведения главнокомандующих фронтами результаты конференции в Шантильи и предложил подготовить соображения относительно .плана кампании 1917 г.⁷⁷⁹ Мнения главнокомандующих разделились. В ответе Н. В. Рузского от 5 (18) декабря⁷⁸⁰

говорилось, что наибольшие выгоды для наступления представляла полоса к северу от Полесья. Линия фронта начиналась там у моря, западнее устья Двины, и тянулась затем до впадения Березины в Неман по огромной дуге, охватывая противника на протяжении более 500 км. Рузский предлагал использовать это выгодное стратегическое положение. Наиболее целесообразным, с его точки зрения, было бы вести одновременно две операции с обоих нависших над противником флангов. Это создало бы действительную угрозу вторжения на территорию противника. Он высказывался также в пользу нанесения одного сильного удара смежными флангами Северного и Западного фронтов на участке Поставы, Сморгонь с целью овла-

дения важным стратегическим узлом Вильно, Свенцяны. Если бы и этот удар из-за отсутствия необходимых средств нельзя было осуществить, то Северному фронту следовало поставить выполнение ограниченной задачи — наступление из района Риги в южном направлении на железную дорогу Митава, Крейцбург. Время проведения операций необходимо было определить в зависимости от погоды в конце апреля (начале мая). Рузский, отрицательно высказываясь относительно февральских операций, которые предусматривались решениями совещания во французской главной квартире, полагал более целесообразным воспользоваться замерзанием рек и озер и нанести внезапный удар по обоим берегам р. Аа, где оборона противника считалась ослабленной.

Главнокомандующий Западным фронтом А. Е. Эверт 11 (24) декабря, излагая соображения о плане будущей кампании, находил целесообразным наступление вести севернее Полесья, ибо тогда «мы будем с каждым шагом вперед отвоевывать нашу родную землю» ⁷⁸¹

, а при крупном успехе «создается возможность занять Польшу и угрожать Восточной Пруссии»⁷⁸². Следовательно, взгляды Эверта и Рузского совпадали. Оба считали предпочтительнее организовать наступление севернее Полесья в полосах Северного и Западного фронтов. Эверт рекомендовал главпый удар нанести на одном из двух направлений: виленском или слонимском. Первое он считал более выгодным в стратегическом отношении, ибо оно угрожало тылу всего немецкого расположения в Северо-Западном крае, давало возможность выдвинуться на линию р. Неман, Брест и приблизиться к границе Германии. Лучшим временем для открытия операций считалась середина апреля или май.

А. А. Брусилов, главнокомандующий Юго-Западным фронтом, представил ответ 1 (14) декабря⁷⁸³

. Его предложения сводились к следующему: 1) наступление вести одновременно всеми союзными армиями на всех фронтах; 2) форму наступления избрать ту, которая была применена им в операции летом 1916 г.; 3) особое внимание уделить методическому и планомерному развертыванию военных действий на Балканском полуострове, ибо это открывало возможность нанесения удара на Константинополь силами сухопутных войск при поддержке Черноморского флота.

Свой проект выдвинул и генерал-квартирмейстер Ставки генерал А. С. Лукомский⁷⁸⁴. Основной задачей он считал нанесение удара войсками Румынского фронта. Это предложение мотивировалось: а) необходимостью приостановить натиск противника на этом фропте, б) наличием в составе даипого фронта крупных сил и трудностью переброски их на другие фронты, в) возможностью совместных действий с союзными войсками с целью вывода из

Кампания 1917 г. на восточноевропейском театре

войны Болгарии. Но организация наступательной операции на Балканах как главной не отменяла, по мнению Лукомского, активных действий Северного и Юго-Западного фронтов. Что касается Западного фронта, то от наступления на нем приходилось отказаться, поскольку это требовало усиления его состава 21—23 дивизиями.

17—18 (30—31) декабря 191G г. в Ставке состоялось совсщй ыис высших руководителей русской армии. Оно проходило номинально под председательством верховного главнокомандующего Николая II. Но он присутствовал лишь на части заседаний. Фак тическим руководителем был Гурко. «Этот военный совет, — пишет А. М. Зайончковский, — радикально отличался от бывших при Алексееве. И если первые имели характер увещательный с компромисспым решением в результате, то последний носил характер санкционирования предположений Ставки, или, вернее, мысли Гурко, которую он хотел заставить разделить с собой главнокомандующих» ²¹. Но провести свои взгляды Ставке было не так просто.