Русский фронт Первой мировой войны

Планы летней кампании были изложены в докладах главнокомандующих фронтами и записке Лукомского. На совещании их авторы отстаивали свои точки зрения. Предложение Ставки, поддержанное А. А. Брусиловым, встретило решительное противодействие со стороны А. Е. Эверта и Н. В. Рузского. Вопрос о плане кампании фактически не получил своего разрешения. Подводя итог его обсуждения, верховный главнокомандующий высказался в пользу продолжения боевых действий в Румынии. Что касается будущих операций на других фронтах, то надлежало пад зтим вопросом еще поработать и обсудить на очередном совещании⁷⁸⁵

⁷⁸⁶.

Споры но вопросу о плане будущей кампании продолжались после совещания. 21 декабря 1916 г. (3 января 1917 г.) Эверт направил в Ставку записку, где протестовал против намерения нанести главный удар на Румынском фронте. Он писал, что интересы общего дела требовали организации совместных наступательных действий союзников против главного врага — Германии. Выбор направления для нанесения главного удара должен быть также согласован с реальными выгодами каждого из союзников. Наша основная задача, писал Эверт, состоит в том, чтобы «нанести поражение не Болгарии, а немцам и выгнать их из русской земли» ⁷⁸⁷

. Автор заканчивает записку обоснованием ранее высказанного им предложения о целесообразности сосредоточения главных усилий в предстоящую кампанию к северу от Полесья.

Алексеев, находившийся в Крыму на лечении, в обширном докладе от 9 (22) января 1917 г. всесторонне обосновал нецелесообразность нанесения главного удара на Румынском фронте⁷⁸⁸. Алексеев писал, что сама мысль о том, чтобы вывести из войны Болгарию и тем замкнуть с юга кольцо вокруг Центральных держав, правильная. Ее, начиная с ноября 1916 г., настойчиво проводило русское верховное главнокомандование. Но оно просило существенного усиления Салопикской армии, чтобы оттуда начать решительные операции. Предложение это не встретило тогда поддержки. В декабре союзники, однако, возвратились к идее Балканской операции. Но в это время стратегическая обстановка резко изменилась. Приходилось иметь дело не только с болгарской армией, но и с войсками Центральных держав, количество которых было доведено до 30—32 дивизий. Между тем союзники почти ничего не сделали для создания сильной Салоникской армии. Это означало, что вся тяжесть операции легла бы на русскую армию, потребовала бы исключительного напряжения ее сил за счет ослабления других фронтов.

М. В. Алексеев утверждал, что лучшим решением будет на-песение главного удара Юго-Западным фронтом в направлении па Львов, Мармарош-Сигет. Вспомогательный удар должен был произвести Западный фронт, а частные удары — Северный и Румынский. Он обосновал свое предложение тем, что основная масса русских вооруженных сил была сосредоточена на южном крыле стратегического фронта. Это обстоятельство, следовательпо, не требовало осуществления сколько-нибудь значительных перегруппировок. Всякие же излишние перемещения войск могли раскрыть противнику наши замыслы.

Авторитет Алексеева был достаточно высок, и Ставка не могла не считаться с этим обстоятельством. 24 января (6 февраля) Николай II утвердил доклад Гурко, содержавший изложение плана кампании 1917 г. В основу его легли соображения Алексеева. Главный удар наносился Юго-Западным фронтом на Львовском направлении с одновременными вспомогательными ударами па Сокаль и Мармарош-Сигет. Румынскому фронту ставилась задача занять Добруджу. Северный и Западный фронты должны были произвести вспомогательные удары на участках по выбору главнокомандующих ⁷⁸⁹

.

План Ставки свидетельствует, что при его выработке был учтен опыт кампании 1916 г. Тогда главные усилия сосредоточивались севернее Полесья. Но Западный и Северный фронты не выполнили своей задачи. И только Юго-Западный фронт, которому отводилась второстепенная роль, оказался на высоте положения. Это обстоятельство Алексеев, разумеется, не мог игнорировать, когда он формулировал свои стратегические предположения.

В январе—феврале 1917 г. была проведена очередная встреча представителей союзных армий. На этот раз она состоялась в Петрограде. Участники конференции ставили своей задачей уточнить те решения, которые они приняли в Шантильи. Прежде всего ими была подтверждена выраженная ранее непоколебимая уверенность довести войну до победного конца именно в предстоящую кампанию. В постановлении конференции говорилось: «Кампания 1917 г. должна вестись с наивысшим напряжением и с применением всех наличных средств, дабы создать такое положение, при котором решающий успех союзников был бы вне всякого сомнения» ⁷⁹⁰.