Русский фронт Первой мировой войны - 1976

Германское командование сделало свои выводы из обстановки. Перспектива длительной войны не улыбалась немецким милитаристам. Они хорошо понимали, что Германия и ее союзники не выдержат затяжной борьбы со странами Антанты, обладавшими превосходством над ними в людских резервах и материальных ресурсах. Отсюда при разработке плана кампании 1915 г. имелось в виду наступать. Но где сосредоточить главные усилия: на Востоке или Западе? В этом вопросе сначала не было единства взглядов.

Во второй половине декабря 1914 г. Конрад выдвинул предложение начать наступление через Карпаты силами австро-венгерской армии при поддержке германских войск. Он стремился надолго обеспечить безопасность границы Венгрии и освободить Пе-ремышль. Но имелась в виду и более далекая цель. С этой операцией связывались падежды на достижение решительной победы над Россией при условии, что одновременно германское командование применит свои вновь сформированные корпуса для наступления против русского правого фланга из Восточпой Пруссии. Гинденбург горячо поддержал предложение австро-венгров. Он также полагал, что от подобных операций на обоих флангах русского фронта можно было ожидать окончательного исхода войны на Востоке.

Иной точки зрения держался начальник германского генерального штаба Фалькенгайн. «Нельзя было оспаривать, — писал он позднее, — что четыре совершенно свежих, с особой заботливостью снаряженных и обученных немецких корпуса, вероятно, достигли бы крупных результатов в любом пупкте Востока, раз только они пашли бы себе на нем применение. Но достигалась ли этим выгода для общего целого или могла ли быть достигнута хотя бы такая выгода, которая отвечала бы, действительно, размерам принесенной жертвы, это оставалось в высочайшей степени сомнительным» ^|2

. Определенный ответ па ; казанный вопрос был нрайпс важен, ибо он являлся необходимой предпосылкой для принятия верховным командованием тех или иных решений. Без этого, как замечает Фалькенгайн, «нельзя было пролить ни одной капли немецкой крови, не говоря уже о ставке на карту почти единственного немецкого общеармейского резерва» ^|3

.

Обстановка на Восточном фропте в то время не вызывала, по мнению Фалькенгаина, каких-либо серьезных опасений. Австро-Венгрия не находилась в таком безвыходном положении, из которого ее нужно было бы выручать. Правда, освобождение Пере-мышля представляло свою ценность. Но для общего хода войны оно все же не имело столь большого значения, которое оправдывало бы расход германских резервов. Кроме того, «казалось неправдоподобным, чтобы освободительная операция могла иметь успех в суровую карпатскую зиму» ^|4. Верховное командование считало, что фронт па венгерской границе достаточно прочен. Наличных сил хватало, чтобы уверенно его оборонять, хотя, конечно, все же признавалось очень желательным надолго избавиться там от русского нажима.

Реальная оценка всех обстоятельств приводила Фалькенгайна к выводу, что операции, предложенные Конрадом и Гинденбургом, имели немного шансов на достижение крупной цели. Он вообще сомневался в возможности успешного проведения двух операций, объединенных одним замыслом, но разобщенных между собой более чем 600-километровым пространством. К тому же командование располагало ограниченными силами. Готовыми находились только четыре новых корпуса. Имелась возможность собрать еще немного боевых единиц с отдельных участков Восточного фронта. С Западного фронта нельзя было больше брать ни одной дивизии. Особенно надеяться на австро-венгерские войска не приходилось, поскольку они считались не вполне пригодными к серьезным наступательным действиям. С такими силами, как полагал Фалькенгайн, в обоих намеченных операциях можно было достигнуть результатов лишь местного значения. Что касается того, чтобы извлечь из наступления действительно большую пользу для улучшения общей обстановки, то, по мнению Фалькен-гайпа, на это вряд ли можно было надеяться.