Русский фронт Первой мировой войны - 1976

Еще менее основательным было предположение о возможности достигнуть на Востоке окончательного решения. Оно покоилось на ложных доводах. Его сторонники, в первую очередь Гинденбург и Людендорф, ошибочно полагали, что для Центральных держав достаточно силой орг'жия «поставить на колени» Россию, чтобы заставить Англию п Францию пойти на уступки. Фалькенгайн ⁴⁶⁵⁴⁶⁶

⁴⁶⁷ считал, что такой взгляд не учитывал характера борьбы и возможностей противника. «Было тяжелой ошибкой думать, — писал он, — что западный враг мог бы уступить, если Россия будет разбита, и потому, что она разбита. Никакой исход па Востоке, как бы он ни был решителен, не мог снять с нас пеобходимостп борьбою достигать решения па Западе. Для таковой Германия при всех обстоятельствах должна была оставаться вооруженной. По этого уже не могло быть, раз на безбрежных пространствах России были бы уложены те силы, без которых нельзя было обойтись во Франции для того ли, чтобы продержаться до решительного момента, или для того, чтобы самим искать решительного исхода» ⁴⁶⁸

. Предложение о выделении четырех новых корпусов мотивировалось только намерением попытаться достичь против восточного колосса желанного окончательного исхода. «А достигалась ли даже эта цель, вопрос u тогда оставался туманным, — писал Фалькоыгайп. — Опыт Наполеона по вызывал па подражание его примеру, а он мог предпринять свой поход па Восток при несравненно более благоприятной обстановке» ⁴⁶⁹

.

Так рассуждал начальник германского генерального штаба. И он вначале твердо держался мысли применить новые корпуса па Западном фронте. Но, чтобы остановить сосредоточение русских сил в Карпатах, Фалькенгайн требовал от Гинденбурга предпринять отвлекающий удар па более б гагоприятном участке русского фронта, западнее Вислы, в районе р. Пилицы. Австро-венграм было предложено осуществить разгром Сербии при помощи своих войск, выделенных для Карпатской операции, а также немецких подкреплений, взятых с других участков Восточного фронта. Германскому верховному командованию казалось, что эту задачу выполнить нетрудно, поскольку сербская армия была ослаблена борьбой, болезнями и нуждалась в материальных средствах. Такое решение признавалось целесообразным и в интересах поднятия престижа Австро-Венгрии на Балканах, в Румынии и Италии, особенно сильно поколебленного после того, как в ноябре—декабре 1914r.ee армия под командованием фельд-маршала-лейтенанта Потиорека понесла поражение на сербском фронте, причем «войска этой армии с тягчайшими потерями и в ужаснейшем расстройстве были отброшены за Саву». По мнению Фалькепгайна, контрудар против Сербии являлся наиболее простым средством ослабить впечатление от этой неудачи. Важно было и другое. Открывалась возможность установить связь с Бол гарией и Турцией, что обещало «нечто большее, чем ограниченные результаты операций на Карпатах пли у восточнонрусской границы» ⁴⁷⁰

.

Вскоре обнаружилось, что тровести в жизнь зтот план было невозможно. Русский нажим в Карпатах возрастал. Снять оттуда какие-либо австро-венгерские войска для наступления на сербском фронте было нельзя. Наоборот, часть сил пришлось взять с Дуная и направить в Карпаты. Состояние австро-венгерских армии внушало германскому верховному командованию серьезные опасения относительно их способности успешпо оборонять свой фронт. Надо было переходить к немедленной и непосредственной поддержке Карпатского фронта, иначе оп мог рухнуть и последовал бы непоправимый прорыв русских в Венгрию. Пришлось отказаться от проведения операции на Пплнцс п предназначенные для нее немецкие силы отправить в Карпаты. Вместе с австро-венгерскими войсками они образовали там Южную армию Лизингена.

Оказалось, что одного усиления австро-венгерских войск в Карпатах было недостаточно. Возникла настоятельная необходимость отвлечь вппмание русских от Карпат путем панесеппя по ппм удара в другом пункте обширного Восточного фронта, а именно — на северном его крыле, в районе Восточной Пруссии. Это потребовало использования в намеченном наступлении четырех свежих корпусов — единственного к тому времени общего резерва. С точки зрения стратегических интересов, когда германское верховное командование падеялось добиться решения участи войпы на Западном фронте, переброска четырех корпусов па Восточный фронт была очень нежелательной. В своих мемуарах Фалькенгайн отмечает, что он «с болыо в сердце» согласился с предложениями об отправке на Восточный фронт четырех свежих корпусов. «В действительности, — пишет оп, — только одно соображение реальпо оправдывало новое решение, а именно: убеждение, что иначе Австро-Венгрия в короткий срок рухнет, придавленная гнетом войпы» ^|8.