Русский гамбит генерала Казанцева

Возможным объяснением отмеченного факта является то, что для русского народа и связанных с ним общегражданскими узами народов, организующим и направляющим началом всегда выступала государственная власть. Во времена, когда власть своими стратегическими действиями способствовала реализации глубинных политических и экономических ожиданий россиян, русский народ представал как вполне патриотичный. При возникновении властных кризисов в России наблюдалось то, на что обратили внимание К. Онэ и А. И. Деникин. Ситуация в очередной раз повторилась в конце XX века, когда произошел частичный распад страны, сохранявшей продолжительное время геополитическую целостность.

В ослаблении позиций России на Евразийском континенте З. Бжезинский особую роль отводит углублению раздела России и Украины. Он приветствует действия националистического меньшинства, составляющего, по его же оценкам, около десяти процентов населения республики. Двойные стандарты «демократии по-американски» позволяют З. Бжезинскому настаивать на праве националистического меньшинства диктовать свои политические условия для всей Украины.

Но предпочтения большинства украинцев объективно ориентированы на согласие с Россией. Показательным примером, иллюстрирующим реальное отношение населения Украины к России, может служить бытовая сценка в пригородной украинской электричке, где самодеятельные певцы исполняли в вагонах песни для небольшого заработка. Пока парни пели песни на вечные песенные темы «о любви, встречах и расставаниях», денег им никто не подавал. Но как только они запели самодеятельную песню, где было сожаление о «разорванном» народе и потерянной единой стране, послышались возгласы: «Молодцы, спасибо! Дай вам Бог счастья», и кружка мгновенно наполнилась гривнами.

Этот эпизод лучше многих референдумов или самых обстоятельных академических размышлений проясняет ситуацию. Россия, вопреки мнению З. Бжезинского, по-прежнему обладает огромными интеграционными возможностями на «постсоветском пространстве».

Фактически апологет американского гегемонизма, предсказывая скорое окончательное разрушение России, выдает желаемое за действительность. Как можно на основе аргументов З. Бжезинского объяснить факт массовых демонстраций армянской молодежи, требующих воссоединения республики с Россией, или прошедшие 30 декабря 2002 года многотысячные демонстрации в Казахстане с аналогичными требованиями?

В последнем случае размах народных выступлений, по сообщениям корреспондентов, вызвал немалый конфуз у американских военных, размещенных на военных базах в этой республике. Симпатии к России с особой силой проявляются среди простых людей в приграничных с Россией славянских республиках, для которых состояние государственной разделенности братских народов представляется неестественным и временным.

Распад СССР и ослабление России привели к последствиям, опасным для мира в целом. Если во времена противостояния СССР и США, несмотря на обилие ядерного и обычного вооружения, угроза военных конфликтов казалась нереальной при сложившемся военно — стратегическом паритете двух сверхдержав, то теперь она не для кого не кажется несбыточной. Аргументы для такого вывода можно найти у З. Бжезинского в контексте его логических построений о том, что Евразия в XXI веке может стать главным геополитическим призом Америки.

Миру необходимо геополитическое равновесие, основы которого закладываются на Евразийском континенте. Россия и консолидирующий страну русский народ составляют естественную многовековую основу такого равновесия.

4.2. Была ли царская Россия «тюрьмой народов»?

К концу XIX века многовековой процесс формирования территориальных пределов Российского государства, судя по всему, подходил к завершению. С учетом складывавшихся геополитических реалий в начале XX века, после вхождения в состав России ряда регионов, наступали его последние фазы. Охватив шестую часть Земли, Россия обрела, как считали тогда, и это признавалось международными договорами, «свои естественные границы», уравнявшись в размерах с таким универсалистским образованием, как Британская империя. Несколько уступали им в этом отношении страны с зависимой периферией, такие, как Китай, Турция, Австро-Венгрия, Франция и Испания.

После октябрьских событий 1917 года под влиянием новых идей разностороннее изучение многонациональных особенностей российской государственности было подменено неоспоримым, как казалось тогда, заключением: «Россия в прошлом — тюрьма народов, достигших при новой власти, наконец-то, своего подлинного освобождения». Впоследствии под давлением «непогрешимых теоретических» указаний оно обрело в 20 — 30-е годы ХХ века концептуальную завершенность, получив широкое признание в СССР.