Русский гамбит генерала Казанцева

Культура России — залог и одна из основательных причин восстановления общемирового значения огромной страны. Ее особая синтетическая основа, сформированная отчасти как сплав европейской и азиатской культур, учитывает взгляды и положения множества религий и культов, воззрений и философий. Она отличается особым восприятием и отображением мира и человеческих отношений, то есть это культура континентального масштаба, выверенная тысячелетней историей своего совершенствования.

Она, несомненно, обладала и обладает огромными интеграционными возможностями на постсоветском пространстве, сохраняющем до сих пор свою цивилизационную целостность. Общечеловеческие ценности российской культуры и государственного менталитета являются факторами притяжения для народов бывшего СССР, реально объединяющих жителей огромной территории Земли.

Однако реально существуют факторы разрушения единства не только «постсоветского пространства», но и более устойчивого государственного сообщества российских народов. По мнению авторитетного отечественного ученого-этнолога В. А. Тишкова, «тридцатые — сороковые годы XX века… трагические для всего человечества… казалось бы, безнадежно дискредитировали национализм, особенно такую его крайнюю форму, как нацизм». Но он же отмечает, что эти ожидания оказались преждевременными.

Национализм вернулся на российскую землю в особом российском обличье со своей российской предысторией. Одной из причин его возвращения можно считать концепцию, кратко определяемую выражением: «Россия до революции 1917 года — тюрьма народов». Эта разрушительная для страны концепция в значительной мере основана на публицистическом наследии В. И. Ленина и составленных наспех по ходу радикалистских перемен большевистских декларациях. Последствия ее внедрения в сознание людей Россия переживает в настоящее время — в период перехода к новой системе общественно-экономических отношений и к новому мировому положению страны.

Такой переход со всеми его назревшими, но непродуманными преобразованиями, к внутренним проблемам россиян добавляет внешние. Вследствие частичного распада СССР по национальному признаку, геополитическая ситуация вокруг границ новой России резко изменилась к худшему.

На Кавказе она отброшена к состоянию, характерному для рубежа XVIII–XIX веков. Со Средней Азией ситуация еще хуже — зачеркнуты труднейшие эволюционные изменения взглядов среднеазиатских народов на союз с Россией и принятие общероссийских условий общественной жизни и государственного обустройства. На Западе приграничная ситуация напоминает государственные отношения эпохи Ивана IV Грозного, то есть откатилась к XVI веку.

З. Бжезинский был отчасти прав, когда указывал на то, что «прежде одна из ведущих мировых сверхдержав» после прекращения существования СССР как геополитической реальности в настоящее время «…многими оценивается как региональная держава третьего мира». Этому статусу соответствуют и социальные условия в новой России, где треть населения живет ниже официально установленной черты бедности, однобокость и слабость ее экономики, не способной в полной мере конкурировать с экономиками развитых стран на мировом рынке, резкое снижение реальной боеспособности армии. Наличие ядерного потенциала у России, все еще значительного, но быстро устаревающего, по мнению Бжезинского не способно сгладить подобные впечатления.

Драматизм нынешнего распада усугубляется тем, что за границами районов этнического притяжения, вне современной России, оказались около 30 миллионов человек, считающих Россию своим Отечеством. Значительная часть российских соотечественников подвергается унизительной дискриминации по этническим мотивам, и в ряде случаев до сих пор не признается в качестве равноправной части населения вновь образовавшихся государств.

Заполучив право на самоопределение, мононациональные элиты этих государств не собираются предоставлять такое же право другим народам своих стран. З. Бжезинский характеризует состояние русского населения внутри и за границами России как «…исторический шок, который испытали русские».

Как свидетельствует Р. Плеханова, «исторический шок» привел русских к состоянию, которое уже испытывали жители России в период революционного излома 1917 года. Посетивший Россию в 1917 году известный французский журналист Клод Онэ, наблюдая результаты деструктивной деятельности различных радикальных сил, отмечал: «Странная, непонятная нам психология у русских: для них любовь к отечеству — чуть ли не преступление. Они с легким сердцем готовы допустить унижение, а то и разрушение их Родины».

Безразличным отношением русского общества к отторжению окраин, даже русских по духу, отсутствием по этому поводу «сокрушительного народного гнева» был удивлен и вдохновитель белого движения на Юге России генерал А. И. Деникин.