Русский голем

В то же самое время афонские монахи, сподвижники святителя Григория Паламы, составляют «Святогорский томос». Стремятся объяснить миру, что открывающийся православным подвижникам Свет Фаворский имеет природу, принципиально отличную от других видов прельстительного сияния. Вскоре станет окончательно ясно: две Церкви — Восточная и Западная — освещаются различным светом одна Фаворским, другая люциферическим. И еще через несколько веков один принявший католичество философ, холодно взирая на аскетическое стяжание святогорцами Нетварного Света, пожмет плечами: и надо же на это тратить жизнь! Это будет Владимир Соловьев, сидящий в первом ряду диавольской «латерна магики»[142].

«Роман с Богом»

Итак, Владимир Соловьев. Человек не без странностей. Мало того, что любил хватануть без меры шампанского, но еще, говоря современным языком, был токсикоманом. Нюхал скипидар[143]. Вошел в историю как религиозный философ, но в храм не ходил. Мережковский поражался: «Всю жизнь только и делал, что звал в церковь… а сам не шел… Да что это значит? Не объяснит ли критика? Но критика только широко раскрывает глаза от удивления, как добрая старая мама». Впрочем, что туг объяснять? Сам Соловьев в письме Величко писал: «Я прожил у Вас несколько недель великого поста, и мы с Вами правил поста не соблюдали и в церковь не ходили и ничего в этом дурного не было, так как все это не для нас писано, и всякий это понимает». Откровенно.

Самым ярким в судьбе философа был, конечно, его «роман» с являвшейся ему в «неземном свете» женственной сущностью, в которой он опознал Софию.

Соловьев считал, что прежде та же самая София приходила к Беме, Сведенборгу, Парацельсу и другим визионерам[144]. Одним из них был немецкий книгоиздатель Иохан Гихтель. «Он отказывался от любых сношений с женщинами под тем предлогом, что влюблен в Софию… София вознаградила Гихтеля: она явилась ему в ночь на Рождество 1673 г. Ослепительное небесное создание, она дала ему «неизъяснимые наслаждения». Гихтельжил с Софией счастливо; она внушила ему мысль найти и издать произведения Якоба Беме. Он с ней беседовал: «София могла говорить, но без слов, не производя вибрации воздуха, это не походило ни на один человеческий язык; тем не менее он понимал этот язык, как свой родной». Вскоре у Гихтеля появились ученики. Один ученый, Раадг, влюбился в Софию тоже. Он даже совершил над собой и своей женой «духовное обрезание», чтобы заслужить визит небесного существа. Образовалось «Общество тридцати», общество «верных любви».

Владимир Соловьев, Любовник "Софии".

Вся эта любовь… кончилась тем, что начались ревность и раздоры. Так и распалось «Общество тридцати». Тогда Гихтель выбрал себе в ученики одного негоцианта и «передал» ему в жены Софию. История рассказывает, что этот негоциант жил счастливо и, по словам одного известного философа, «имел многочисленное потомство духов» [49]. В общем, «София», как и всякий суккуб, пошла по рукам духовных простофиль. Ко всем тем, чьи «откровения» свихнули в масонство и духовидчество значительную часть европейского образованного сословия…[145]

Характерно, что среди «любовников» Софии Соловьев называет и Сведенборга. Будучи человеком неженатым, тот, судя по его дневнику 1743—44 годов, был постоянным (и отнюдь не бесстрастным) объектом атак суккубов. «Из этих описаний Сведенборг выступает как человек, нервная система которого была совершенно расстроена половыми излишествами, которые он сам называет своей «ночной главной страстью». Сны его полны женских образов, свое отношение к которым он изображает с такой подробностью и откровенностью, что Сведенборг, конечно, едва ли думал когда-либо о том, что эта книга со временем может быть предана гласности. Но мало того, что его сны вращаются вокруг половых отношений, — и во время бодрствования его сознание находится во власти подобных же представлений, так что он не в состоянии работать…» [40][146].

«Небесный предмет нашей любви только один, всегда и для всех один и тот же — вечная Женственность Божия», — писал Соловьев.

О.Георгий Флоровский свидетельствовал, что сохранились и изучались «некоторые загадочные автографы Вл. Соловьева… — особого рода записи поэта-философа, сделанные им автоматически в состоянии транса. Это состояние (как бы медиумическое) было свойственно Соловьеву по временам. Темою соловьевских записей является всеюнаже, «София»… Характер записей таков, что не приходится сомневаться в «демоничности» переживаний, сопутствующих духовному опыту поклонника Девы Радужных ворот».

Пользуясь каббалистическими словечками, Соловьев писал о ней: «Она есть решит [женское божество] вначале — плодотворная идея безусловного единства, единое могущество, долженствующее объединить все; она есть Малхут (Regnum, Царство)…» Загадочное слово Малтух и означает одну из эманаций Шехины[147].