Русский язык на грани нервного срыва. 3D

Жаль его еще и по другой причине. Ведь он скорее всего не вполне представляет себе, что такое клякса. С потерей зрительного образа кляксы теряется и возможность интерпретировать различные метафорические переносы, возникающие, в частности, при использовании этого слова в качестве имени собственного. Достаточно вспомнить название детского фильма Р. Быкова “Автомобиль, скрипка и собака Клякса” или книгу польского писателя Я. Бжехвы “Академия пана Кляксы”, а также клоуна Карандаша и его собаку Кляксу. Понять, какую собаку можно назвать Кляксой, а какую нельзя (или, по крайней мере, нелепо), или почему пан Клякса получил такое имя, не удастся, если зрительно не представлять себе кляксу. Невозможно, недопустимо назвать немецкую овчарку Кляксой! А вот для маленькой черной лохматой собачки такое имя замечательно подойдет. Механизм метафоры перестает работать, когда исчезает его опора, образ, от которого отталкивается говорящий.

Слова уходят не только вместе с вещами, но и сами по себе. Трудно поймать момент их ухода, еще труднее предсказать его. Тут мне не поможет профессия лингвиста, потому что пока лингвисты не умеют фиксировать это довольно условное прощание слова с языком. Попробую опереться на свою интуицию, хотя и понимаю, как это субъективно. Назову несколько слов, которые, как мне кажется, еще используются, но только теми, кто постарше. А это значит, что они на пути к исчезновению.

Я давно уже не слышал от своих знакомых слова получка, а ведь раньше жизнь измерялась от получки до получки. И сейчас, в начале и века, сама получка как реалия сохранилась. Однако вместо этого слова используются другие слова. По-видимому, в

получке было заложено что-то социально важное: процесс выдачи денег (как правило, два раза в месяц), очереди у кассы, раздача долгов, – все то, что бесследно (хочется надеяться) исчезло из нашей жизни.

Сегодня собственную интуицию я могу хотя бы отчасти подтвердить, обратившись к Национальному корпусу русского языка, который помещается в интернете, содержит всевозможные тексты разных лет и даже разных веков (не только художественные, но и газетно-журнальные, и некоторые другие, например из частной переписки) и позволяет производить определенные статистические выкладки.

Поиск примеров со словом получка в Национальном корпусе русского языка дает такие результаты[24]:

найдено текстов: 322.

При этом последние употребления отмечены в 2004 году, а начиная с 2001 года отмечено всего 53 текста с этим словом.

А вот как обстоит дело со словом зарплата

, являющимся синонимом получки:

найдено текстов: 2974, а начиная с 2001 года отмечено 2084 текста с этим словом.

Очевидно, что слово зарплата, появившись после революции, продолжает свое благополучное существование, а слово получка, использовавшееся еще в 19 веке, резко снижает частоту появления в текстах, то есть потихоньку уходит из языка.

Не слышу я и таких слов, как посиделки и междусобойчик (в значении праздника для своих). По-моему, их нет в речи молодых людей. Может быть, их заменила тусовка? Мне почему-то

посиделки милее, как-то камернее и домашнее, не сочтите за старческое брюзжание. Кстати, мы теперь и не чаёвничаем, хотя чай пить вроде не перестали.

Часто уход слова никакими теориями и социальными сдвигами не объяснишь. В начале этой главы я употребил слово задрипанный, но ведь так тоже сегодня не говорят. А задрипанных или, скажем, замурзанных вещей вокруг сколько угодно. Почему-то исчезло из употребления в качестве ответа на вопрос слово отнюдь, еще недавно популярное в узких кругах: Ну что

, теперь ты довольна? – Отнюдь.

Особенно интересно обстоят дела с человеческими отношениями. О сокращении терминов родства я уже писал. Но вот слово приятельница, обозначающее дружеские отношения между взрослыми женщинами. То ли нынешние девушки, те самые двадцатипятилетние, еще просто не выросли (и у них все еще подруги), то ли с приятельницей придется попрощаться (в отличие от вроде бы похожего на нее приятеля). В общем, в нынешнюю унисекс-эпоху особым женским словам приходится туго. Незаметным стало слово земляк, видимо, в эпоху глобальных перемещений исходный пункт все меньше связывает людей. Уход слова не трагедия, но всегда потеря – потеря смысла и некоторого особого взгляда на мир.

Любой читатель может поспорить с моим списком и предложить свой собственный. У нас у каждого свой слух и свой языковой опыт. Хорошо было бы открыть пункт приема уходящих слов, потому что иначе, как всем миром, нам их не собрать. А потом создать музей, хотя, как я уже сказал, для слов не бывает музеев.