Русский язык в зеркале языковой игры

В «застойные 70-ые» украшением «Литературной газеты» была юмористическая 16-я страница, а украшением этой страницы — созданный Вл. Владиным сатирический образ писателя Евг. Сазонова — великого душелюба и людоведа. Строго говоря, смысл этих определений один: человек, любящий и знающий людей. Но это высокое определение снижается из-за того, что сквозь слова-новообразования: дуиьелюб и людовед «просвечивают» реально существующие слова с резко отрицательной окраской — душегуб и людоед.

Мы указали лишь некоторые из существующих способов придания слову каламбурной многозначности. Их, повторяем, очень много и они иногда очень неожиданны и остроумны. В заключение укажем, пожалуй, еще два, связанные со спецификой театральной сцены. В первом — шутливое стирание разницы между подмостками сцены и реальной жизнью, во втором —между репликами действующих лиц и ремарками:

(1) П. А Катенин, поэт и театральный деятель

, был приглашен на репетицию спектакля, в котором дебютировал актер—протеже некоего петербургского мецената. Репетировалась сцена,, в которой старая купчиха упрекает сына за увлечение картами. «Не играй больше, прошу и заклинаю тебя!—патетически восклицала актриса,, обращаясь к дебютанту, довольно бледно выглядевшему (...)—Не играй!1» «Ия тоже прошу—присоединился с места Катенин—больше не играй!» (Музей остроумия).

(2) Поручика Ржевского уговорили заменить в спектакле заболевшего актера

, пообещав, что поручику нужно будет только повторять реплики суфлера. Суфлер подсказывает (Садится в кресло!). Поручик сел.

Суфлер: Жениться, что ли?

Поручи к: Жениться, что ли?

Суфле р :Да нет, пожалуй!

Поручи к: Да нет

, пожалуй!

С у ф л е р: (С трудом встает).

Поручик, вслух: Встает с трудом!

Функции каламбура. Правила речевого такта.

«Незаконнорожденные» каламбуры

1. Поскольку о функциях языковой шутки говорилось раньше (см. Введение), мы можем ограничиться констатацией того, что каламбуру свойственны все функции, присущие языковой шутке в целом,—тренировочная, развлекательная, психотерапевтическая и, наконец, маскировочная. Специфику каламбура можно видеть в том, что здесь особенно часто встречается функционально неоправданное использование, невольный комизм.

2. Особую область культуры речи должны составить правила речевого такта. Необходимость этих правил отчетливо осознается говорящими и афористически выражается в принципе «в доме повешенного не говорят о веревке». Своеобразие каламбура состоит здесь в том, что он выявляет особый класс правил речевого такта. Это правила, ограничивающие употребление многозначных единиц — омонимов, а также многозначных слов и словосочетаний. Употребление подобных единиц может приводить к двусмысленности. Для каламбуриста подобные случаи возникновения двусмысленности — хлеб насущный, однако в «серьезном» речевом общении каламбуры далеко не всегда желательны, иногда они —неожиданные и нежеланные гости, за которых говорящие даже извиняться вынуждены («Простате за невольный каламбур!», «Извините за дурной каламбур!»). Это примеры так называемого «невольного комизма», о котором хорошо сказал Томас Манн: «Иногда в мелочах язык шутит с нами недобрые шутки, мы нечаянно придаем комический оборот слову, и в результате нам остается только вторить смеху слушателей (...) Собрание небожителей, верно, сотрясается от гомерического хохота над таким бессилием наших уст» («Лотта в Веймаре»).

Нередко невольный комизм вызывает и более резкую реакцию, чем насмешка. Вот показательный пример.

Офицер пришел на прием к Ростовцеву, который был заикой, и обращается с просьбой Ростовцев отвечает:

—Нет, почтеннейший! Этого нельзя! Государь не согласится.

—Помилуйте, Ваше Превосходительство. Вам стоит только заикнуться-

—Пошел вон!—загремел Ростовцев в бешенстве (Рус. лит. анекдот).

Вряд ли также было бы тактично предлагать кривым побеседовать между собой с глазу на глаз, а хромого упрекать за то, что в каком-то вопросе он хромает.